В понедельник исполняется пять лет, как умер русский поэт, художник, скульптор Дмитрий Александрович Пригов, один из основоположников московского концептуализма в искусстве и литературном жанре (поэзия и проза). Его называют "боевым знаменем русского авангарда", "отцом московского концептуализма" и "неофициальным солнцем русской поэзии".
Издание "Полит.ру" публикует в память о великом поэте три его авторские колонки от 2005 года - об отношениях интеллектуалов и власти, о бесконечном терпении как русской национальной идее и о том, кто такой гений.
"Интеллектуал (пусть в моем, скажем, конкретном виде и образе он выйдет что и поглупее выше названных) - это не просто умная и образованная человеческая личность, но некое такое специально выведенное существо для проверки и испытания на прочность всевозможных властных мифов и дискурсов. Как, скажем, собака, натасканная на наркотики. В этой должности нет никакой ущербности и никаких преимуществ перед другими. Просто должно быть понятие добровольно принятого на себя служения, культурная вменяемость и соответствующие нормы профессиональной, или, вернее, корпоративной этики, если такая существует и может существовать в наше время. И, скажем, переход на службу во власть или добровольное служение ей (не будем судить, хорошо это или плохо, во многом это зависит еще от сути самой власти), при всей твоей неземной образованности и бесподобном уме, выводит тебя из страты интеллектуалов. Их судьба - испытывать социокультурные проекты. А ты уже подрядился обслуживать какой-то один из них. Опять-таки, повторюсь, в этом нет какой-то принципиальной преимущественности, но только чистота понимания своей позиции и, соответственно, цены твоего высказывания на свободном рынке идей и оценок", - писал Пригов после встречи с украинскими поэтами Андруховичем и Жаданом, приехавшими в Москву прямо с баррикад "Оранжевой революции".
"Помню, в глухие времена советской власти существовал миф: с нами можно делать все, что угодно, только не моги водки коснуться. Нельзя! Поднимется всенародный бунт и сметет с лица земли незадачливую власть, решившуюся на подобное. Однако же вот - решились. Горбачев решился. И ничего. Поворчали-поворчали по кухням да подворотням и пошли решать вопрос всевозможными подручными средствами", - написал Пригов в другой колонке.
"Так вот и получается, что, скорее всего, терпение и может быть обозначено русской идеей. Непреходящей идеей. Идеей, проходящей сквозь века. Да и какого-никакого человеческого размера в отличие от нечеловеческого размера всякого рода имперских и мироспасительных идей. Все-таки терпение - знак жизни и выживания. Знак неистребимости. Все получше, чем скорбь и ненависть. Ну, естественно, до краткого момента дальнейшей непереносимости и, соответственно, переворачивания всего вверх дном, в ожидании новой идеологической троицы на долгие годы следующего терпения", - резюмировал поэт и напомнил свое старое стихотворение:
Уж вы меня не обессудьте -
Народ российский - что, по сути
Он есть?
Вот, скажем, Ленин - тот увидел
Коммунистическим его
А Солженицын - тот увидел
Богоспасительным его
Ну что же, так оно и есть
Все дело только в том, чья власть
В колонке от 26 ноября Пригов отметил, что "ныне не существует подобной штатной единицы - гений": "Ну, возможно, по старой атавистической привычке кого-то и обзовут: "гением". Но нет такого утвержденного и осмысленного самосознания в деятелях искусства. Как и нет уже той высокой, исполненной сложностей и противоречий (как описывалось выше) системы высоких отношений гения с гением. Нынче - отношения раскрученного с менее раскрученным. И раскрученным, по сути, может стать всякий. А вот раньше гением - увы. В своей среде этого звания было ни купить, ни продвинуть спонсорами, ни нанять негров для написания достойных текстов и картин. Только, разве, заслужить это звание по дружбе. Такое бывало".
Процитировав свои слова внуку, что гений, по древним понятиям, "это тот, кто сидит на плече, или стоит за спиной и подсказывает, как следует поступать", Пригов припоминает случай из жизни одного из последних "гениев" ("и в нашем, и в любом другом смысле", - отмечает поэт) российско-советской эпохи - Иосифа Александровича Бродского.
"В один из своих приездов в Британию, в неком тамошнем университете (не припомню точно, каком) стоял он в очереди в университетской же столовке вместе с поэтом Оденом. Иосиф Александрович стал вслух возмущаться, что вот, мол, гений (он имел в виду, конечно, Одена, но и себя немножко), а стоит в очереди среди обычных серых (ну, не то что бы уж совсем быдла), но ничем не примечательных профессоров.
- Да? - обернулся один из них, за чьей спиной они как раз и стояли. - Гений? Очень интересно, - и отвернулся. И все это без какой-либо иронии. Простое искреннее любопытство.
Вот и выходит, что в наше время гений - именно и есть тот, кто стоит в очереди за спиной. А уж за чьей - сами вычисляйте в каждом отдельном конкретном случае", - закончил колонку Пригов.
Биография Дмитрия Пригова
Поэт и прозаик, художник, скульптор Дмитрий Александрович Пригов (он всегда указывал свое имя с отчеством) родился 5 ноября 1940 года в Москве. По окончании средней школы работал некоторое время на заводе слесарем. Потом учился в Московском высшем художественно-промышленном училище (1959-1966) на скульптурном отделении.
В 1966-1974 годах работал при архитектурном управлении Москвы. В конце 1960 - начале 1970-х годов идейно сблизился с художниками московского андерграунда. В 1975 года был принят в члены Союза художников СССР. Однако в СССР не было организовано ни одной его выставки. С 1989 года - участник московского Клуба авангардистов (КЛАВА). С 1990 года - член Союза писателей СССР.
Стихи Пригов сочинял с 1956 года. До 1986 года на родине не печатался. До этого времени неоднократно печатался за границей с 1975 года в русскоязычных изданиях: в газете "Русская мысль", журнале "А-Я", альманахе "Каталог".
В 1986 году он был принудительно направлен на лечение в психиатрическую клинику, откуда его освободили благодаря вмешательству известных деятелей культуры внутри и вне страны.
Пригов являлся автором большого числа графических работ, коллажей, инсталляций, перформансов. Неоднократно были организованы его выставки. Он снимался в кино и участвовал в музыкальных проектах.
"Он действительно был настоящим тружеником, - говорит о Пригове Лев Рубинштейн. - Он играл в культуре роль магнита, который деформировал общее культурное поле, которое нас окружало".
Пригов был человек-проект. Художник. Поэт. Философ. Человек-театр. Каждую минуту жизни он находился в состоянии творчества, отмечает обозреватель РИА "Новости". Чего стоит его одиозный проект писать стихи каждый день. "У меня план, - говорил Пригов, - три стихотворения в день. Я вынужден писать, чтобы к двухтысячному году закончить 24000 стихотворений".
Ведущие лирические образы поэтики Пригова - "милицанер" и абстрактный "он". Лирические герои смотрят на мир глазами тупого советского обывателя.
Наиболее широко поэт представлен в собрании сочинений в 4-х томах, которое издано в Вене. О творчестве Пригова вышло несколько книг.
Лауреат Пушкинской премии за литературу (1993), Академии искусств Германии (ДААД), премией имени Пастернака (2002).
В ночь на 7 июля 2007 года Пригов был госпитализирован в кардиологическое отделение 23-й московской больницы и находился в реанимации в крайне тяжелом состоянии. В течение десяти дней врачи боролись за его жизнь, однако спасти Дмитрия Александровича не удалось. Ранее 66-летний поэт перенес три операции на сердце.
Пригов был похоронен на Донском кладбище.
