Данный текст - выдержка из доклада о неуставных отношениях в российской армии, опубликованного группой экспертов международной правозащитной организации Human Rights Watch (HRW) 2004 года. В течение двух лет эксперты интервьюировали более ста человек в семи регионах России, в том числе кадровых военных, служащих по призыву, их родителей, бывших военных, адвокатов, сотрудников комитетов солдатских матерей. Доклад нашел быстрый отклик у официальных структур, например Главная военная прокуратура назвала недостоверными цифры, которыми воспользовались зарубежные аналитики.
Неуставные отношения: общий обзор
По уставу старшие по званию вправе приказывать младшим, однако "военнослужащему не могут отдаваться приказы и распоряжения, ставиться задачи, не имеющие отношения к военной службе или направленные на нарушение закона". На практике же старослужащие относятся к молодым солдатам, как к крепостным, придумывая для них правила поведения и меняя их по собственной прихоти, а также "гоняя" молодых в любое время дня и ночи. Жалобы, невыполнение "приказа" или отказ подчиняться чреваты для первогодков самыми различными наказаниями, часто с применением насилия.
Команды "дедов" и установленные ими правила довлеют над всеми сторонами жизни солдата в первый год службы, будь то выполнение повседневных обязанностей, прием пищи, личная гигиена, здоровье, личные вещи или сон. При этом большинство таких "приказов" и "взысканий" не предусмотрены уставом и, соответственно, являются незаконными с точки зрения российского законодательства.
Вопрос о соответствии такого порядка международным нормам о правах человека представляется более сложным. Безусловно, некоторое превосходство тех, кто прослужил большее время, способствует укреплению авторитета старших по званию и должности, что немаловажно в военной среде. Это относится и к тем случаям, когда новобранцам приходится выполнять определенный объем функций по услужению (чистка обуви, штопка формы или подача еды), не имеющих прямого отношения к службе. Однако такое услужение должно иметь предел, за которым начинается нарушение права не подвергаться унижающему достоинство обращению.
Это же справедливо и в отношении права на наивысший достижимый уровень здоровья, когда в рамках обрядов посвящения здоровье новобранца не должно подвергаться неоправданному риску. Здесь важно отметить, что даже если многие "приказы" старослужащих сами по себе не составляют бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, то взятые вместе, они вполне могут быть квалифицированы как таковое.
В данном разделе основное внимание уделено неуставным приказам и правилам в личное время и после отбоя, а также в отношении имущества военнослужащих первого года службы. Кратко затрагивается ситуация с питанием, которая детально разбиралась в предыдущем докладе Human Rights Watch "Больная армия: проблемы питания и охраны здоровья в российских вооруженных силах".
При этом мы не относим к нарушениям международного права любые, даже самые тяжелые и грязные, работы (наряды), назначаемые в рамках повседневной хозяйственной жизни воинской части. Наши собеседники, как правило, ничего не говорили об этом в интервью, очевидно считая естественным положение вещей, когда молодым солдатам поручаются не самые приятные участки.
Аналогичная ситуация представляется нормальной для любой армии мира и с точки зрения международного права никаких вопросов не вызывает.
Продукты, деньги и вещи
Как отмечается в одном из исследований российских вооруженных сил, военнослужащие живут "в мире скудости", не имея в достаточном количестве таких "основных вещей, как продукты питания, напитки и особенно деньги". Это может отчасти объяснять, почему старослужащие столь последовательно используют неуставные отношения для вымогания у новобранцев и молодых солдат денег, продуктов и одежды. Отказ "поделиться" или "родить" (достать) что-либо чреват суровым наказанием с применением физической силы, даже если речь идет о самых незначительных количествах.
Наши собеседники из числа военнослужащих говорили, что "деды" обычно отбирают все вещи у новобранцев сразу по прибытии в часть, забирают себе денежное довольствие молодых солдат, а также передаваемые из дома деньги и посылки с продуктами. Старослужащие также систематически приказывают молодым добывать деньги, продукты и сигареты, вынуждая последних писать письма с соответствующими просьбами домой или попрошайничать за воротами части. Такая практика носит настолько регулярный характер, что зачастую солдаты-первогодки оказываются в постоянной кабальной зависимости от старослужащих, где основным средством принуждения становятся побои.
"Стодневка"
О "стодневке" (последние сто дней перед увольнением в запас очередного призыва) нам рассказывали многие наши собеседники. В этот период каждую ночь молодые должны класть под подушку дембелям сигареты, на которых должно быть написано, сколько осталось до приказа. Как писал матери один из солдат-первогодков, ему нужно было сделать надпись следующего содержания: "38 дней осталось деду Вове до дембеля. Всего хорошего, дух Рома". Несколько наших собеседников подчеркивали, что сигареты должны быть достаточно высокого качества, в противном случае "духа" ждет наказание.
Наши собеседники неизменно отмечали, что никаких исключений не допускалось. Василий Б.: "каждый вечер должна у него лежать сигарета, если один день ты пропустил, он приходит вечером (он идет вечером умываться), если нет сигареты - все! Там били уже основательно". Мать другого призывника рассказывала: "Если одиннадцать молодых принесут сигареты, а один - нет, всех отводят в туалет или в каптерку и там всю ночь бьют. Потом эти одиннадцать еще добивают двенадцатого, который не принес".
Крайним проявлением жесткости неуставных отношений в связи с этой практикой служит история Дмитрия Самсонова. 27 мая 2002 г. он написал родителям и бабушке, что 19 июня начинается "стодневка", и попросил прислать ему деньги и продукты. Так, матери он пишет: "Мамуля, что мне нужно на ближайшие 4 месяца: каждую неделю рублей по 40-50 переводом и маленькие бандероли с "Примой" и фильтровыми сигаретами. ... Мама, не забудь, вышли сразу, сразу!"
Письмо запоздало, и родители получили его за день до начала "стодневки". Через несколько дней пришло второе письмо с криком отчаяния:
Сегодня начало 100-дневки, а от вас ничего нету! Ни от мамы, ни от бабушки. Я не знаю, что делать. Сейчас 2 часа дня. Через 8 часов отбой, я думаю, что сегодняшнюю ночь я не переживу. Вернее переживу, но будет мне это стоить очень многого. Ведь я писал вам, умолял, на всякий случай написал и бабушке, чтобы быстрее было, но никто не откликнулся! Вы просто не понимаете, как это было важно для меня. На стодневку мне надо было 200 р, пачку "Явы Золотой" и по 4 сигареты в день. Это все!
В приписке к этому письму говорится: "Я очень вас люблю и скучаю, но как мне прожить сейчас я не знаю". В письме от 13 июля 2002 г. Дмитрий сообщает, что лежит в госпитале со сломанной кистью: "Почему и как объяснять не стану. Слишком долго. Просто напишу, что начало сто-дневки я выдержал с успехом". Письмо содержит уже привычную просьбу выслать деньги и сигареты.
24 июля 2002 г. родители Дмитрия Самсонова получили телеграмму о том, что днем ранее их сын умер. Впоследствии им сообщили, что он перерезал себе вены.
Изъятие вещей у новобранцев
Практически все наши собеседники из числа солдат-срочников говорили, что в первые дни после прибытия в часть старослужащие отбирали у них гражданскую одежду, продукты, домашние запасы и личные вещи. Многих заставляли отдавать новое обмундирование в обмен на старое. В некоторых случаях старослужащие открыто требовали "делиться", в других - забирали вещи, когда новобранцы отсутствовали в казарме или спали.
Дмитрий Косов рассказывал, как их призыв привезли в часть под Санкт-Петербургом:
Завели, посадили в ленинской комнате, рассадили на скамеечки, сидели чего-то ждали, ждали. Зашел какой-то небритый товарищ в спадающих штанах и попросил всех поделиться с ним деньгами, потому что ему на портвейн не хватает. Из всех, кто проигнорировал его просьбу, он взял одного вывел в коридор, и тот потом вернулся явно побитый. Потом он спросил: "Кто-то еще хочет не поделиться деньгами?" Все начали делиться. Потом зашел еще один, сказал, что у него скоро дембель и ему нужны штаны. И снял 6-7 штанов. Заходили еще люди, которым нужны были ботинки. Одному приглянулось мое пальтишко, кошелек ушел туда же, телефон туда же ушел.
Анатолий Т.: "Сначала, когда я приехал, что у меня было, сразу отняли, съели. Курица, сок. Они сказали, мол, положи в кладовку, потом заберешь. Я пошел переодеваться, а они сидят на кровати, уже все доели".
У Алексея Кошелева к моменту прибытия в часть из всей его одежды остались одни брюки: "Мы когда приехали, у нас было все новое. Утепленные куртки. У них все было поношенное, они дембеля, а куртка дается на два года. И они начали отнимать у всех. У меня одна осталась, у других не было уже. Мы с одним встретились в холле. Он говорит: "Снимай". - "Не буду". Начали драться. Но все-таки они потом забрали, украли шапку, фланку украли ... И я остался в одних штанах".
Лишение денежного довольствия
Нам неоднократно рассказывали о практике, когда старослужащие лишают солдат-первогодков небольшого денежного довольствия, которое полагается военнослужащим срочной службы на личные расходы (сигареты, предметы гигиены и пр.) В некоторых случаях, по словам наших собеседников, деньги присваивали офицеры. Только несколько человек заявили, что им повезло и что у них были деньги на расходы.
Антон А., служивший в железнодорожных войсках в Ленинградской области, рассказывал, как его и его сверстников прослужившие полгода предупредили, что они должны отдавать деньги "дедам": "Мы ходили получать, приходили в роту и отдавали. Мы получали 36 руб., иногда нам оставляли 16 руб., иногда 6 руб., иногда ничего не оставляли - ихнее желание. Последний раз у меня было такое желание позвонить матери домой и поговорить с ней, и я сказал, что не дам эти деньги. Младший сержант Соловьев спросил у меня эти 30 руб. Я сказал, что не дам, что хочу домой позвонить. Короче, он не стал меня бить, он начал меня пугать: "Ты хочешь дальше нормально жить?" - "Я нормально буду жить". - "Ты смотри!" После этого случая постоянно начали бить ... Спокойного дня, короче, не было. Каждый день били". Вскоре после этого Антон А. оставил часть.
В роте Александра Суханова деньги выдавал старшина, который часть оставлял себе. Когда однажды Александр попросил выдать деньги полностью, старшина заявил, что ему нужно на транспортные расходы: "Это мне на бензин. Я же езжу и ищу вас, на гауптвахту отвожу на своей машине. Не могу же я на это свои деньги тратить". В день выдачи Александра всегда сопровождал "дед": "Только из роты выйдешь - [дед]: - Бог велел делиться. - Ну, я достаю деньги, хочу ему дать 10 рублей, а он забирает все. Молча разворачивается и уходит". По словам Суханова, старослужащие систематически присваивали денежное довольствие всех 20 молодых солдат в роте, исключение составлял только один новобранец, которому удалось подружиться с "дедом".
Несколько человек говорили, что каждый месяц расписывались в ведомости за деньги, которых они никогда не видели. В таких случаях трудно установить, кто именно забирал себе денежное довольствие: старослужащие или офицеры. Алексей К., служивший командиром взвода в Оренбургской области, рассказывал, как комбат раз в месяц приходил с ведомостью и со словами "сегодня получка" собирал подписи, хотя никаких денег солдаты не получали. Алексей затруднился предположить, кому именно доставались эти средства. По его словам, он несколько месяцев прослужил в Краснодарском крае, и там офицеры следили за тем, чтобы каждый получал положенное. Иногда офицеры или старослужащие выдвигали какую-либо мотивировку. Так, Павлу П., который, как и его сверстники, не получал на руки ни копейки, говорили, что деньги идут на покупку мыла для них же.
Изъятие денег и продуктов из писем и посылок
Письма и посылки молодым солдатам регулярно проверяются старослужащими и офицерами на предмет наличия в них денег и других ценных вещей. По словам Александра Соколова, его бабушка вкладывала в каждое письмо по пять рублей, но он никогда не получал их, а конверты приходили заклеенными. Зная об этой практике, Павел П. специально предупреждал родителей, чтобы те не присылали ничего ценного: "Зачем, если все испаряется направо-налево?" Анатолий С. советовал матери указывать отправителем постороннее лицо, поскольку письма от родителей проверяются особенно тщательно. Его мать рассказывала, что через некоторое время стала писать на конверте: "Здесь нет денег, отдайте письмо солдату, он его ждет". Новобранцы, получавшие посылки с продуктами, говорили, что им приходилось "делиться" со старослужащими. Илья Б.: "Человек получил извещение, идет со старшим, приходит туда, берет посылку, приходит в часть, к своей кровати или куда, и открывает посылку. ...Ну, там 2-3 деда подойдут: - Так, отойди, дай я посмотрю - . Посмотрел - половины нету. Другой подошел, посмотрел - и там одна конфетка потом лежит".
Приезд родственников
Десятки человек рассказывали о том, что после любых контактов с родственниками старослужащие отбирали у них все мало-мальски ценные вещи и продукты. Отказ "поделиться" означал неминуемые побои и вообще не имел смысла, поскольку "деды" все равно забирали себе все, что их могло заинтересовать. В некоторых случаях старослужащие составляли специальные "заказы" для родственников. Новобранцев из местных часто посылают домой за деньгами и продуктами или заставляют вызывать родственников с передачами.
Алексей Кошелев рассказывал, что у него забирали все, что ему приносили из дома: "Например, ко мне приехали родители, посидели два часа и уже ехать надо обратно. Я-то все не съем, беру в пакет и несу в роту, а там уже на КПП: - Иди сюда, мы тебя сейчас обыщем ... - ". Несколько человек просили родителей не приносить передачи. Так, Илья Р. говорил матери: "Мама, это бесполезно. Я с этим даже близко к части не подойду". Он объяснял, что на КПП его будут поджидать "деды", которые "вытрясут все". Другой солдат просил мать приходить к нему только в санчасть или в госпиталь, потому что иначе от этого будет больше проблем, чем пользы.
В ряде случаев старослужащие "делали заказы" новобранцам, которые ожидали приезда родственников. Мать Антона Е. рассказывала, как ее сыну "деды" заказали суповые пакетики: "Говорю ему, что куплю, а он мне, чтобы побольше купила, это, мол, - не нам - ". Сослуживец сына объяснил ей, что "деды" "предупредили его, чтобы без гостинцев не возвращался". Егору З. старослужащие заказывали у родителей деньги, сигареты и тетради. Когда он не принес заказанное, его избили и предупредили, что "совсем плохо будет", если на следующее утро все не будет доставлено. Ночью Егор вместе с одним из сослуживцев перелез через забор части и подался в бега.
Несколько человек, служивших недалеко от дома, рассказывали, как старослужащие отправляли их домой за деньгами и продуктами. Александр Суханов так описывает это: " - Я тут есть не могу, я уже этого наелся, хочу чего-то другого. Кто у нас местный? - Вот он мне и говорит: - Позвони домой, может, чего вкусненького привезут - . Я позвонил первый раз, отец привез. На следующий день я пришел, а он говорит, что - надо что-то такого, посытней, пойдем к тебе - . Пошли". По словам матери Александра, поначалу она не поняла, что происходит, и "собрала ребятам поесть". После этого она дважды в неделю приносила сыну передачи, которые неизменно забирали себе старослужащие. Владимира З. "деды" посылали к его сестре за деньгами. Мать Степана К. рассказывала, как старослужащие велели ее сыну сказать родителям, чтобы принесли на КПП 650 рублей, иначе "тебе не жить".
Вымогательство
Несколько наших собеседников рассказывали, как старослужащие требовали от них доставать деньги, сигареты и другие вещи, пользующиеся статусным спросом в армейской среде. При этом "дедов" не интересовало, каким образом молодые будут выполнять "задание" (просить у прохожих, красть или иным образом), однако невыполнение практически неизбежно означало побои. Так, Владимир П. отмечал:
Деньги в открытую требовали. Абсолютно никого не интересовало, где ты их достанешь. На фабрике, к примеру, [Владимира отправляли туда на работу] я должен был каждый день класть по сигарете [под подушку "деду"]. Еще надо было днем сигареты давать: они их принципиально не покупают. Если деду захочется покурить, он просто подходит к тебе: "Дай сигарету". У меня сначала еще какие-то деньги были ... У кого нет - у прохожих стреляют. У нас часть в городе была, так что можно просто к забору подойти. И так каждый день.
Мать другого призывника рассказывала, что по ночам "деды" отправляли сына и его сверстников в город за водкой и колбасой:
"И чтобы без водки и колбасы, сынки, не приходили!" И вот эти бедные солдатики стоят в Североморске вот так вот, с протянутой рукой. ... Я лично сама видела, когда мы проезжали, просто стояли. ... Наш ребенок тоже ходил, вы представляете, на какое преступление толкали его. Во-первых, ночью он не отдохнет, он уже больной тем, что он ночь не спит и день в такой обстановке находится. Во-вторых, что ребенку остается делать, он знает, что если он придет без водки и колбасы, а он без нее придет, т.к. кто там ему денег кинет ночью? Это значит, что он должен или сумки воровать у женщин, или квартиры грабить, или себя продавать. ... Придет без ничего - били.
Илья Р. рассказывал матери, как его и ребят с его призыва ночью "перекидывали через забор", отправляя за сигаретами и водкой: "Если у тебя денег нету - пойди и стырь". По словам матери, ее сын никогда не брал чужого, поэтому возвращался с пустыми руками и подвергался побоям.
Как отмечал Павел П., молодой солдат из каждой увольнительной должен был приносить "дедам" деньги, продукты, сигареты и пр. Один раз, когда Павел вернулся с пустыми руками, ему устроили разнос и нанесли три удара в грудь, предупредив, что больше ему увольнительную не дадут. Когда позднее Павла отправили в госпиталь по болезни, старослужащие велели ему без сигарет и прочего не возвращаться: "А где, интересно, я все это возьму? Что мне, попрошайничать, что ли?" После этого Павел решил податься в бега.
Алексей Л. оставил часть после наказания, которому он был подвергнут за то, что не принес старослужащим "стольник". Его мать рассказывала, что у него не было ни своих денег, ни возможности где-либо взять их. В наказание "деды" надели на Алексея две шинели и бронежилет и избили. На следующий день ему было сказано, что если он к вечеру не принесет "стольник", то "экзекуция" повторится. В тот же вечер Алексей вместе с одним из сверстников оставил часть.
После отбоя
Сон считается роскошью, которую молодые солдаты еще не заслужили, и старослужащие не упускают случая напомнить им об этом. Многие наши собеседники отмечали, что ночь - это самое страшное время. Характерным представляется высказывание одного из них: "Никто не любит отбой, потому что тогда самое страшное происходит. Подъема ждешь, как праздника". Молодых часто не пускали спать еще долго после уставного отбоя в 22.00, или поднимали среди ночи. Многие наши собеседники жаловались на нехватку сна, несколько человек рассказывали, как "засыпали на ходу".
Ночные "работы"
Практически все наши собеседники из числа призывников рассказывали о самых различных работах, которые старослужащие заставляли их выполнять после отбоя: заправка коек, стирка, сушка и штопка формы, чистка сапог и пр. Как отмечает в своем исследовании К.Банников, "пока деды и прочие привилегированные лица досматривают свои любимые телевизионные программы, младшие товарищи обязаны подготовить их ложа ко сну: расстелить постели и отогнуть одеяла так, чтобы можно было укрыться одним движением руки". При том что многие такие "повинности" сами по себе носят довольно невинный характер, их невыполнение чревато наказанием. Как видно на примере Александра Д., такое наказание может быть весьма суровым. Анатолий Т. рассказывал, как старослужащие стояли за спиной у молодых, пока те готовили им кровати, и если дело шло недостаточно быстро - комкали одеяло и били молодых по почкам.
Ритуалы
В ходе интервью нам рассказывали о самых разнообразных армейских ритуалах, традициях и шутках. Как и в случае с ночными повинностями, сами по себе эти ритуалы представляются вполне невинными, однако в сочетании с силовым наказанием они приобретают характер произвола.
Многие наши собеседники упоминали о сказках, которые нужно рассказывать "дедам" по ночам, или о песнях, которые молодые должны исполнять. Как отмечает К.Банников, такие мероприятия зачастую оформляются как театрализованное действо: "дух" стоит на табуретке, жестикулирует, машет руками, изображая кукушку, варьирует интонации. Автор приводит и пример типичной "дембельской сказки". Вполне естественно, лирика оказывается грубовато-образной. В большинстве случаев, как показывают наши интервью, это не сопровождается насилием со стороны старослужащих. Однако по меньшей мере в одном случае ситуация приобрела более серьезный характер. В начале 2001 г. в госпитале, куда Алексей Андрющенко попал с воспалением легких (в/ч 33568, Каменка, Ленинградская обл.), старослужащие заставили его и еще одного "духа" несколько раз по ночам вставать и петь песни. Когда молодые солдаты путали слова, старослужащие били их в грудь.
В интервью также постоянно упоминались традиционные армейские "приколы", такие как "сушить крокодила", "дембельский поезд", "велосипед", "бешеный олень", "вспышка слева, вспышка справа", "сушить летучую мышь", "сушить попугая", которыми старослужащие развлекаются в основном после отбоя. В то время как одни наши собеседники считали это невинными шутками, другие указывали на то, что часто игра оборачивалась жестокостью.
"Сушеный крокодил" фигурировал в пяти интервью. Двое наших собеседников говорили, что их заставляли висеть на дужках кровати по несколько минут, не наказывали в случае падения. В целом, они воспринимали это как шутку. В случае с Александром Д. и еще двоими шутка перерастала в произвол. По словам Анатолия Т., у них в части молодых солдат заставляли "сушить крокодила", когда "дедам" было скучно или они напивались, и при этом еще заставляли отжиматься: "Если падаешь, то в грудь били". В случае с Алексеем Андрющенко (см. выше) суд упомянул "висеть над кроватью, опираясь руками и ногами в спинки кровати" как одно из издевательств, предшествовавших смерти, однако никаких дополнительных оценок в приговоре не содержится.
Петра П. и его сверстников старослужащие поднимали почти каждую ночь в течение целого месяца. Обычно после команды "Отбой!", которую давал дежурный офицер, все ложились, но через несколько минут старослужащие командовали "Подъем!" - тех, кто не вскакивал, поднимали пинками. Петра П. и его сверстников заставляли висеть на дужках кровати и отжиматься, при этом избивали. После того как в одну из ночей "дед" ударил Петра по голове табуреткой, родители забрали его из части.
Питание и здоровье
По понятиям "дедовщины" старослужащие вправе как угодно ограничивать рацион молодых солдат: новобранцы ведь еще не "заслужили" право на еду. У них систематически отбирают лучшие продукты, ограничивают время приема пищи до минимума, запрещают им выносить продукты из столовой. Воспитание у военнослужащих навыков быстрого приема пищи при определенных условиях может рассматриваться как часть подготовки к полевым условиям, однако ни в одном из проанализированных нами многочисленных случаях такая задача явно не ставилась.
Старослужащие определяют момент окончания приема пищи, и когда они закончили, никто не имеет больше права есть. Почти половина наших собеседников из числа призывников жаловались на то, что на начальном этапе службы им почти не давали времени на еду (время колеблется от одной до полутора минут) и что им приходилось буквально засасывать в себя пищу или оставлять половину на тарелке.
Каждый четвертый собеседник говорил, что старослужащие в столовой забирали себе лучшие продукты (обычно белый хлеб, масло, мясо): "Например, булочки выдавали, а они забирали у кого-то. Идут - взял и пошел. Захотел он вторую булочку - взял и пошел дальше. И никто ему ничего не говорил". В каких-то частях продукты у молодых солдат отбирали систематически, в других - от случая к случаю: "Масло деды иногда себе забирали. Успеешь намазать - оставят, а нет - можешь попрощаться с маслом". Или: "Забирали только масло, иногда яйцо возьмут. Два тебе оставят, а одно заберут. Но это редко".
Призывники, служившие в самых разных регионах, также отмечали неизменно негативное отношение к болезням в первый год: это воспринималось как попытка "откосить". Если солдат все же обращается в санчасть, он может подвергнуться репрессалиям: издевательствам, побоям или вымогательству.
Наказания
Старослужащие могут наказывать первогодков по собственному усмотрению - как за уставные, так и за неуставные нарушения. Как правило, это происходит в казарме после отбоя, когда офицеры уже ушли, или в укромных местах, таких как каптерка или туалет. Наказание может быть как коллективным, так и индивидуальным и заключаться в назначении отжиманий или других физических упражнений, либо в побоях или других проявлениях физического насилия.
Ни одно из наказаний, которые регулярно применялись к нашим собеседникам старослужащими, не предусмотрено дисциплинарным уставом. Для рядового состава срочной службы Дисциплинарный устав предусматривает следующие санкции: выговор, лишение очередного увольнения, наряды вне очереди (до пяти), заключение на гауптвахту до десяти суток, а также лишение нагрудного знака отличника. Старослужащие в должности замкомвзвода или старшины роты могут, как максимум, своей властью выносить выговор, лишать очередного увольнения и назначать по два или три наряда вне очереди соответственно. Однако старослужащие чаще всего практикуют другие виды наказания, такие как назначение изнуряющих физических упражнений после отбоя, побои и другие проявления физического насилия.
Индивидуальные наказания
Наши собеседники приводили десятки примеров индивидуальных наказаний в первый год службы, зачастую сопровождавшихся насилием. Ниже приводится несколько примеров:
Антон А.: "Стоим на разводе. Я отвлекся, на другую роту посмотрел, а в это время дали команду "Шагом марш!", я как-то ногу не успел переставить. Дед говорит: "Зайдешь в роту - сразу в сушилку". ... Зашли мы в сушилку, поставил он меня к стенке. И еще был один человек, мой земляк. Он нас двоих поставил ... Он сперва меня побил, потом его. ... Кулаками, ногами, по лицу ладошкой [чтобы синяков не оставалось]".
Антон А. приводил пример, связанный с неуставным порядком, в соответствии с которым молодые солдаты должны были приносить старослужащим свой белый хлеб из столовой: "Допустим, хлеб не принес или кровать не так заправил: - Идем в сушилку - . Пошли. Постоянно палкой всех бил [фамилия старослужащего в досье Хьюман Райтс Вотч], бруском по спине, по ногам, по шее. По башке он не бил, он знал, куда бить. Ужасные боли были. Терпеть, конечно, можно было. В санчасть ходить было нежелательно".
Алексей Рябов: "Меня сопроводили в санчасть. Я пришел в своих носках, там, по идее, дают носки, но я принес черные такие, нормальные носки, которые не спадают. Там был старшина. ... И он увидел на мне носки и говорит: 'Снимай! - Я уперся и отказался их снимать, сказал, что это мои носки и я их не могу ему отдать. И все - был просто избит. ... Так получилось, что я был в каптерке в этот момент и что-то делал со своей формой: - Снимай носки, клади сюда - . Я сначала отжался, потом встал и потом получил в грудь".
Василий Б.: "Я, конечно, отказывался [ - шестеркой - быть], двое мы самые такие борзые были с Краснодарского края. Мы сначала вообще сказали, что не будем бегать вообще, пошли на фиг. Нас завели в каптерку, отделали хорошо. ... Полотенца надевали на кулак, чтобы синяков было поменьше ... По почкам били, по голове".
Денис Иванов: "У нас рота была на ремонте, и все спали в другом здании. Там только суточный наряд оставляли. Сержант спал. Я уже закончил несение службы и иду в канцелярию, смотрю, там мой напарник пьет чай. Тогда это считалось очень рискованным - пить чай. И я его спросил: - Где ты взял? - - - Сержант попросил сделать ему чай - . - - Дай мне, я тоже хочу - . - - Сделай себе тоже - . Я сделал себе чай, а это было в канцелярии, командиров чай. ... Все три дневальных моего призыва узнали об этом чае и все, кому не лень, стали делать этот чай. И до того доделались, что заварка вся уже стала бледной, сахара не стало. ... На следующее утро рота пришла в это помещение. Меня и моего второго дневального позвали в канцелярию. Там сидел сержант, командир нашего отделения ... Спросили у нас: - Чай пили? - - - Нет, не пили - . Ну, тут пошла грубая сила. И опять допрос: - Чай пили? - - - Нет - . Так продолжалось, пока мы не сознались. ... После шести часов все ушли, никого не было и меня [сержант] повел в туалет (наша рота стояла на построении в расположении роты), применили грубую силу, и когда меня оттуда вывели, то стояла рота и мой взвод отжимался. Меня вывели на середину и сказали: - Смотрите, рота, это крыса нашей роты - . Тут мне совсем стало от этого плохо, я смотрел на своих ребят, которые отжимались, и мне показалось, что каждый был готов меня убить. Потом опять продолжалась грубая сила". Все закончилось только после того, как старший сержант заставил Дениса съесть "на сухую" целую буханку белого хлеба.
Алексей Кошелев: "Я ходил в сержантах [после "учебки"], был командиром отделения. ... Затупил в столовую дежурным. Ко мне подошел дембель [рядовой], сказал, что - мы сейчас уходим в патруль, я прихожу с патруля, а ты мне должен пожарить картошку; я дембель, ты мне должен будешь жарить каждый день - . Я сказал, что - я тебе не буду жарить, я тебя даже не знаю, первый раз вижу - . Он сказал: - Если картошки не будет, то будет большая драка - . Картошку я ему не поджарил ... После отбоя пошел в столовую, надо было убраться, закрыть все ...Ко мне подошел командир взвода и спросил что-то поесть, сказал, что не ужинал. Я взял картошки, рыбы, хлеба и чай, и пошел. ... Зашел к старшему лейтенанту, поставил ему на стол еду и вышел, а секунд через 30 ко мне подходит этот [дембель] и пырнул ножиком мне в живот".
Двое военнослужащих, бежавших из одной части, в отдельных интервью рассказывали, как "деды" заставляли их таскать белый хлеб из столовой: "Хлеб таскали дедам. За то, что хлеб не принесешь, [били брусьями, оставшимися в сушилке после ремонта]. Бывает такое, что есть захочешь и съешь кусочек белого, который должен отнести. И за это получаешь. Не принес, допустим: - Иди в сушилку - . И там получаешь свое. Пара пацанов в госпиталь легли из-за этого".
"Бритье" зажигалкой
Несколько человек рассказывали, как старослужащие зажигалкой палили щетину на лице у тех, кто не побрился вовремя. Существование такой практики подтверждается и комитетами солдатских матерей. Молодые солдаты говорят, что старослужащие не дают им времени побриться днем, в то время как пребывание в туалете после отбоя сурово наказывается:
Бриться, мыться ночью вставали и подшивались. ... Я пошел в туалет, там кто-то меня увидел и начал колотить меня в туалете, глаз опух. Просто спросил, что я делаю, типа, не положено, все - получил ... Если не побреешься, то ночью придут и зажигалкой так по подбородку. Сержант увидит, что ты не побрит и зажигалкой обреет - нормально. [Ожогов практически не оставалось], чуть-чуть - красные пятна остаются, но неприятно.
О том что старослужащие не дают молодым времени на бритье и умывание и отбирают бритвы, говорил также Павел П. По его словам, "деды" заставляют первогодков сдирать щетину сухим полотенцем или "бреют" ее зажигалкой.
Коллективные наказания
Многие наши собеседники из числа молодых солдат рассказывали о практике коллективного наказания за отказ одного или нескольких из их сверстников подчиняться неуставным требованиям. По оценке ответственного секретаря Союза комитетов солдатских матерей России Валентины Мельниковой, коллективное наказание "чрезвычайно распространено", и угроза его применения служит "ключевым инструментом принуждения". Как отмечал Степан М.: "Кто-нибудь что-нибудь сделает не так, или, наоборот, не сделает так, как ему сказали сделать. Поднимают - приседаешь, отжимаешься". Павел П: "Кто-то что-то не домоет, тапочки [деду] не поставит куда надо ... или постель не заправит ... - ну, всем и достается".
В то время как применительно к заключенным и большинству других категорий лиц коллективное наказание запрещается международными нормами о правах человека, в ситуации с военнослужащими оно может при определенных условиях считаться допустимым. В частности, такая мера в той или иной форме применяется для поддержания дисциплины и сплоченности в большинстве армий мира. Соответственно, ключевым для установления наличия нарушения в данном случае является вопрос о степени суровости наказания, но не о его коллективном характере.
Многие наши собеседники говорили, что обычной формой наказания были отжимания и приседания. Павел П.: "Отжимались все, пока не сломаешься, раз по 100, 150, иногда 200 ... Упадешь: - Встать, продолжать вместе со всеми! - " Другой пример приводил Степан М.:
В туалете курить не разрешали, только в курилку ходить, а в курилку водили редко очень. Сами сержанты. Они могли в туалете и в умывальнике покурить, а нам не разрешали. Они нас редко водили курить, потому что холодно. Кто-то покурит в туалете, они унюхают, что накурено, построят всех - и приседать начинали. Ряд стоит, и первый считает до десяти, второй считает до десяти и так до конца, а нас там было 80 человек И вот 80 человек каждый по десять сосчитает. ... Некоторые падали, прямо оттуда уводили в санчасть. ... Отвечали все. Даже если знали, кто курил, все равно все приседали.
Как рассказывал Илья Б., его и еще девятерых его сверстников старослужащие заставляли отжиматься, "пока не надоест". Иногда "дед" засыпал, и тогда они прекращали упражнения.
Во всех вышеперечисленных случаях наказание ограничивалось физическими упражнениями и не перерастало в насилие, однако в других случаях молодых солдат во время упражнений били: или просто так или за неспособность продолжать. Так, Степан М., рассказывая об установленной старослужащими практике, когда молодые должны были приносить им свой белый хлеб из столовой, отмечал:
Не дай Бог, кто-то увидит, что ты белый съел. Ночью поднимут, и будешь опять же приседать, отжиматься, и получать табуретом по голове, или дужкой от кровати. Дужкой от кровати, обычно, бьют по рукам, по мышцам, по ногам, по спине.
По словам Антона А., у них в части часто практиковались коллективные наказания с применением насилия. В частности, за несколько дней до интервью с представителями Хьюман Райтс Вотч:
Один парень забыл кружку в пожарном щите. Ответственный зашел и увидел эту кружку. Ответственный наказал дежурного по роте. А он нас наказывал своеобразным образом. Разбудил нас в 4 часа. И мы начали приседать. Приседали, приседали 2,5 тысячи раз присели, и какой-то офицер зашел в роту. Разбежались. Офицер этот ушел. И опять построили нас. Один парень сказал, что больше не будет приседать, так как не может. Начались крики: "Не можешь, не можешь?!" Потом удары. Он не стал приседать. Потом они (я сам удивился) успокоились и говорят: "Идите спать".
Легли спать, а потом через день или через два [того парня] унижать пытались, в туалет хотели засунуть башкой. Только не засунули, не смогли. Лицо все в крови, все избитое, тело у него все болело ... В санчасти потом лежал с побоями.
В "учебке", где служил Денис Иванов, коллективные наказания после отбоя были редкостью, потому что не разрешал "главный дед" - "единственный, кто не пытался унизить". Однако за четыре месяца, пока Денис находился в этой части, другие старослужащие неоднократно практиковали коллективные санкции в дневное время:
Если повзводное было наказание, например, человек из взвода натворил что-то, то выстраивали весь взвод, нас всех отводили в туалет, там всякие упражнения физические и избивали там ... Строили нас лицом к лицу. Все, что они говорили, все мы должны были выполнять.
Александр Каянкин рассказал, как из-за него наказали весь взвод:
Я стриг всех своих знакомых. И один "дед" пришел и смотрит, кого бы отправить на работу вместо себя. Подходит ко мне и говорит, мол, пойдем, а я отказывался. Ну, он начал сразу: "Ты чего, я же дед?!" Начал приставать, я не выдержал и сцепился, ударил его два раза в грудь, даже сам не поверил: зачем это я сделал, сейчас меня отлупят втроем. Потом отошли мы с ним, он опять начал на меня орать, я опять не сдержался и несколько раз его ударил. Тот сам напугался, отошел, потом они вчетвером пришли, своих друзей взял, сказал, мол, вы духи, что это такое вы себе позволяете, вы должны подчиняться, дорастете до нашего призыва, через год будете так же над своими издеваться, вы беспредел творите, ничего, мы сейчас вас будем бить. Меня немножко побили втроем ... А потом они вызвали всех остальных с моего взвода и всех отлупили по очереди. Всех построили, и всем досталось: кулаками в грудь, ногами.
Беспричинные издевательства
Система, которая отказывает в правах определенной категории людей, изначально несет в себе предпосылки беспричинных издевательств. Human Rights Watchзафиксированы многочисленные случаи, когда старослужащие даже не пытались хоть как-то оправдать свои действия. Обычно такие ситуации возникают ночью, когда "деды" напиваются, и сопровождаются как мелкими придирками, так и более серьезными нарушениями, вплоть до сексуальных посягательств.К содержанию
Издевательства, связанные с пьянством
Алкоголизм является в России одной из самых серьезных социальных проблем и фактором многих нарушений прав человека, таких как насилие в семье и милицейский произвол. Вполне естественно, эта проблема остро стоит и в воинских частях. Как уже отмечалось выше, значительный процент призывников до армии страдает алкогольной зависимостью.
В части, куда попал Антон А., ночные приседания и отжимания, иногда в противогазах, происходили "в неделю раз-два, смотря как перепьют. Всех будили, всех выстраивали среди ночи ... Кто не мог - подходили и пинали. По башкам били, ясное дело. ... Такой случай был, приседали мы, приседали часа два, пока один в обморок не упал, тогда перестали. Он стоит и смотрит, а я как раз напротив него стоял, побелел он весь, упал - и об койку головой. И чего-то его в санчасть понесли. И вот после этого чуть-чуть, вроде, утихло, а потом опять начали издеваться".
В части у Александра Суханова его "дед" и еще трое старослужащих напивались каждую ночь: "После отбоя [сержант] меня не раз посылал за пивом. Ларек за частью, надо было через забор, через КПП не выйдешь". Когда сержант выпивал,
Если ему было весело, он начинал над кем-то издеваться, над кем-то смеяться, кому тапок в кровать закинет, а они такие, что если ударишь, то можно и нос разбить. А мог и матрасом из кровати выкинуть. ... Может избить, может скинуть, может прижечь, что пьяному придет в голову. [У него были какие-то определенные люди, над которыми он издевался], например, те, кто ничего не может сказать против, кто боится и не знает, что он дальше выкинет. Я был, еще ребята были, 8-10 чел, точно. Он знает, что ничего не скажут, даже если офицер спросит про фингал. [Со мной конкретно] напился и сигаретой прижигал спину. Это зафиксировано. Избил, намотав мокрое полотенце, чтобы синяков не оставалось. Бил по лицу, в живот. Это армейские такие законы, что если бьешь, то мокрым полотенцем ... Я просто я боялся, что будет дальше.
Александр Суханов несколько раз убегал из части, однако по настоянию родителей возвращался. После второго побега его ночью поднял старослужащий, который спросил в чем дело. После непродолжительного разговора Александру разрешили идти спать:
Уже начал засыпать, а спал я на животе. Вдруг сзади на ноги кто-то сел, и чья-то большая рука голову в подушку, и сержант сел мне на спину. Я чувствую, что-то горячо на спине. Он мне сигаретой прижигал, я кричать хотел, но никто не слышит - в подушку уткнули. Два ожога успели сделать, я услышал, что пришел какой-то офицер, дневальный что-то крикнул. Они сразу разбежались. И тот, который на мне лежал, ложился последним и я понял, что это он. Я заметил, что он был пьяный, и ему было все равно. И больше он не приставал. На следующий день на разводе опять стою. Я уже просто боюсь рядом с ним стоять, может, он мне глотку перережет. И я в этот день опять сбежал.
Представители Human Rights Watchознакомились с фотографиями ожогов на спине у А.Суханова, которые были сделаны в НПО "Солдатские матери Санкт-Петербурга".
Владимир П. рассказал, как однажды ночью, когда он стоял на дежурстве, к нему подошел откровенно пьяный старослужащий и потребовал принести ему суп: "А где я ему в два часа ночи суп возьму? Отделали меня по-черному". По словам Владимира, "дед" нанес ему несколько ударов по почкам и избил также другого солдата из наряда, который прослужил на полгода больше. Тот после этого ударил Владимира в ухо. На момент интервью у Владимира все еще были проблемы со слухом, однако впоследствии, по информации волгоградской НПО "Материнское право", его здоровье полностью восстановилось.
Сексуальные посягательства
О случаях сексуальных посягательств со стороны старослужащих нам рассказывали родственники двоих призывников. Мы также беседовали с несколькими призывниками, которые, по данным комитетов солдатских матерей, подвергались домогательствам или посягательствам сексуального характера, однако в интервью наши собеседники эти вопросы сами не затрагивали. В комитетах солдатских матерей нам говорили, что сталкиваются с такими случаями достаточно часто.
Ренат У. рассказал, как его племянник Игорь подвергся сексуальному насилию со стороны старослужащих, которые обвиняли его в том, что он "стучит" командиру роты. Игорь отверг это обвинение, и ему дали неделю на то, чтобы найти "стукача". Ночью старослужащие подняли роту и поставили Игоря перед строем с вопросом: "Ну что, нашел?" Когда тот ответил отрицательно, "деды" заявили, что он сам и есть "стукач", приказали ему раздеться и встать на колени. После этого одному из молодых солдат вручили презерватив и приказали изнасиловать Игоря, однако тот отказался. Тогда старослужащие вызвали из строя другого солдата и приказали ему засунуть член Игорю в рот. Второй солдат со смехом снял трусы, но теперь сопротивлялся уже сам Игорь. В итоге старослужащие избили его дужкой от кровати, обернутой полотенцами, и дали еще сутки на поиски "стукача", пригрозив в противном случае изнасилованием. На следующий день Игорь оставил часть.
Алексея Андрющенко, который лежал в госпитале с воспалением легких, старослужащие заставляли имитировать половой акт с другим молодым солдатом. На следующий день Алексея нашли повесившимся: по заключению военных врачей, он совершил самоубийство. Впоследствии суд признал старослужащих виновными в издевательствах, повлекших тяжкие последствия, и назначил наказание в виде лишения свободы на срок от полутора до четырех лет. События в ночь с 16 на 17 февраля 2001 г. описываются в приговоре следующим образом:
Во втором часу той же ночи и в той же палате больной мл. сержант МАГОМЕДОВ, под угрозой физического насилия, с целью унижения человеческого достоинства заставил равных по служебному положению ВАСИЛЬКОВА и АНДРЮЩЕНКО лечь на пол и в течение получаса имитировать совершение друг с другом полового акта, издавая при этом соответствующие звуки и целоваться.
Затем, примерно до 6.00 часов утра Андрющенко и Василькова избивали и заставляли выполнять физические упражнения и длительное время находиться в болезненных позах:
И только после этого и в завершение издевательств они [старослужащие] разрешили АНДРЮЩЕНКО и ВАСИЛЬКОВУ отдыхать, однако при этом заставили лечь в одну постель.