Многие внешнеполитические аналитики называют проходящий в Москве суд над нефтяным магнатом Михаилом Ходорковским свидетельством идеологического отступления в России. Но если уничтожение первого в стране символа капитализма что-то и означает, то только то, что Россия вновь ведет себя как Россия. После десятилетия демократии и капитализма, миллиардов иностранной помощи Россия остается в рабстве авторитаризма.
Американские реформаторы могли помочь в разрушении коммунизма, но не могли убить 500-летнюю культуру. Чтобы понять этот урок, понадобилось десятилетие, и его надо помнить в Багдаде, Кабуле и любой другой столице, где идет "строительство нации", пишет американский еженедельный журнал The New Republic (перевод на сайте Inopressa.ru).
Легко впасть в ошибку и принять правление Владимира Путина за возрождение СССР в миниатюре. Сам Путин - бывший агент КГБ, многим в его правительстве руководят бывшие сотрудники советских спецслужб. Опросы общественного мнения свидетельствуют о романтической ностальгии по советским временам.
Кремль национализировал газовые и электроэнергетические компании и, возможно, поглотит гигант Ходорковского, ЮКОС. Но политологам не следует отождествлять коммунизм с культурой. Советская Россия, конечно, уничтожена, а результаты, которых коммунисты добились на общенациональных выборах, показывают, что мало кто в России хочет воскресить партию Сталина.
Но власть Сталина они хотят вернуть. Они мечтают о политической централизации и сильном правителе. Этим объясняется рейтинг популярности Путина, превышающий 70%, и широко распространенная враждебность по отношению к Ходорковскому и другим "олигархам", чье богатство считают скорее угрозой порядку, чем двигателем прогресса. Авторитарный инстинкт прочно укоренился в русской культуре.
Православие, вторжение и правление монголов, четыре века самодержавия создали пропасть между ведущими и ведомыми. Даже Петр Великий, известный своими прогрессивными реформами, основал российскую тайную полицию и заставил тысячи крепостных покинуть свои дома и строить на пустынных болотах его столицу, Санкт-Петербург. Более 30 тысяч человек умерли во время строительства. Цензура, изгнания, подавление мятежей - все это наследие российской истории, а не коммунистического правления.
К сожалению, американское правительство и международные неправительственные организации перепутали одно с другим. Они смотрели на посткоммунистическую Россию как на tabula rasa ("чистая доска"). Отвергнув коммунизм, считали они, Россия естественным образом примет либерально-демократический капитализм. Но, к удивлению многих экспертов, на пути оказалась 500-летняя культура. Историей объясняется способность Путина пренебречь законностью ради того, чтобы задушить политического соперника (или возникающий центр политической власти) вроде Ходорковского.
"Русские, в отличие от жителей западного мира, не принимают как данность то, что российская диктатура неизбежно разовьется в демократию, поскольку они знают ее силу и прочность, - писал в книге "Русские" бывший журналист New York Times Хедрик Смит. - Они понимают ее способность адаптироваться, по сути, не сдаваясь. Они находят комфорт в стабильности и порядке, которые она обеспечивает".
Живучесть российского авторитаризма видна во всей российской действительности, и для начала достаточно взглянуть на судебную систему, от причуд которой сегодня зависит судьба Ходорковского. Прошлой осенью я говорил с десятками россиян о судах присяжных, которые уже более десятилетия являются составной частью судебной системы страны, во многом благодаря усилиям американских советников и неправительственных организаций. Многие говорили мне, что не хотят быть присяжными, поскольку не верят в свою компетентность и способность принять правильное решение.
После 70 лет показательных процессов и неправосудной юстиции многие россияне предпочитали, чтобы вопрос о виновности решали судьи, в большинстве своем назначенные еще в советские времена. Компании редко отпускают своих сотрудников с работы для участия в суде присяжных. Многие из тех, кто выполняет эту функцию, являются пенсионерами.
Когда присяжные участвуют в процессе, они часто грубо обходятся с защитой, обеспечивая обвинительные приговоры. В отличие от американских присяжных, "им не безразличен исход процесса", сказал мне судья из Вологды. Так выглядит российский авторитаризм в суде. Судьи являются представителями главы государства и действуют фактически безнаказанно. Американское правительство и такие неправительственные организации, как Ассоциация американских адвокатов и Фонд Форда, потратили миллионы на суды присяжных, которые просто не совместимы с русской культурой. Они повторили эту ошибку со многими другими программами.
Некоторые доноры тратили деньги на усложнение российских компаний. Была создана неправительственная организация для пропаганды использования советов директоров, которые в США являются основой корпоративного управления, но многие российские бизнесмены сочли их неудобными и даже опасными. Американские организации не раз подвергали критике за поддержку проектов, популярных у американских пенсионерок, а не у российских бабушек. Экологические программы вызвали неприятие у многих россиян, задававшихся вопросом, почему бы американским друзьям не помочь им в строительстве дорог и мостов.
Многие, похоже, устали от неудач. Институт "Открытое общество" Джорджа Сороса в этом году ушел из России. Администрация Буша распорядилась, чтобы USAID подготовилась к закрытию российской программы, так как новые приоритеты, преимущественно на Ближнем Востоке, в последние три года оттягивают средства.
Но остается вопрос, используют ли они полученные уроки в других благородных проектах? Это не означает сокращение помощи таким странам, как Афганистан и Ирак. Но это подразумевает необходимость исправить американскую наивность.
Например, в России многие правоведы и чиновники изначально предпочитали систему, подобную той, какая применяется в нескольких европейских странах, где судья и присяжные вместе выносят решение по делу. Такая система была бы гораздо приятнее для российских судей, прокуроров и, возможно, граждан. Но американская модель возобладала, во многом из-за того, что была обещана финансовая помощь.
Понятно, почему в Ираке американские политические эксперты стремятся избегать финансирования программ, противоречащих главным внешнеполитическим целям. Но они должны столь же энергично поддерживать программы и институции, совместимые с иракской культурой, зародившейся гораздо раньше, чем русское самодержавие.