"Я нисколько не скорблю по генералу Сулеймани и даже наоборот. Но его убийство ставит более общие вопросы. Кому и когда можно убивать, а кому и когда нельзя? Мне кажется, что помимо проявления естественного одобрения убийства "плохого" и осуждения убийства "хорошего" в этой истории возникает вопрос о праве. Кто вправе решать кто плохой, а кто хороший, и если Трамп вправе, а Путин - нет, то почему?" - задается вопросом правозащитник и общественный деятель на своей странице в Facebook.
"Навскидку кажется важным, во-первых, то, что преступления и угрозы Сулеймани были достаточно очевидны и публичны, во-вторых, то, что его уничтожение было тоже публичным и авторизованным, в третьих, то, что субъект действий, администрация США находится под контролем совокупности институтов демократического общества. Осознание этой важности возникает из сравнения случаев Сулеймани (а также всяких объектов акций израильских спецслужб) и случаев Литвиненко, Скрипаля и Хангошвили, ответственность за убийства которых власти РФ, несмотря на бесспорные доказательства, не принимают на себя, а вина которых в каких-то преступлениях никак не доказана, тогда как администрация РФ не подконтрольна никому.
В то же время, поскольку ни в каком из этих случаев не идет речи о подтверждении вины какими-то согласованными институтами в рамках согласованных процедур, есть риск того, что право убивать сведется к возможности убивать и не опасаться ответных действий,что само по себе никак не связано с категориями справедливости и права.
Понятно, что мы не выработаем никакого правила действий в таких ситуациях, но важным было бы выработать хотя бы правила оценки таких действий (внесудебных казней за границей)".
