"Ложь — это радиация, которую не остановить никаким саркофагом. Она точно так же убивает — невидимо, незаметно и неотвратимо. Она точно так же вызывает мутации, которые откликаются в поколениях потомков. С ней так же трудно бороться, и жить в соприкосновении с ней так же невозможно: она разрушает человеческое естество", - пишет режиссер на своей странице в Facebook.
"В конце сериала звучит фраза-эпиграф, которая могла бы стать его вторым названием: "Цена лжи". Потому что этот фильм, в общем, не про Чернобыль. Ведь события, люди, цифры и факты о той трагедии лишь создают фон, на котором вырастает картина, которую я рискну назвать портретом нынешней эпохи. "Ну как же? — возразите вы. — Это же фильм о Советском Союзе, а мы живем уже совсем в другом государстве — свободной России?" Погодите, не торопитесь с выводами.
Писать о сериале с точки зрения кино не буду: об этом уже высказались многие авторитетные персоны, с которыми я согласен. Снимаю шляпу перед уровнем этой кинематографической работы. Браво. Я хочу сказать не столько о значении "Чернобыля" как фильма, сколько о том культурном "заряде", который в нем заложен.
Помните слова-символы конца восьмидесятых? "Перестройка". Мы пытались что-то поменять в стране, переделать свою жизнь по-новому, отказаться от тотального вранья советской пропаганды. Была еще "гласность". Мы понимали, что, без того чтобы назвать вещи своими именами — пусть даже это будет всем нам неприятно и стыдно, — всерьез измениться мы не сможем.
И вот, мы смотрим сегодня в зеркало "Чернобыля" и понимаем — кто с грустью, кто с откровенным ужасом, а кто и с удовольствием — что не изменилось ни-че-го. Что вокруг нас все то же самое. Та же ничтожность человеческой жизни перед государственной машиной. Та же тотальная безответственность, то же нежелание что-то менять, "высовываться", та же глубинная, почти животная чиновничья боязнь потерять свое "кормление", свой ареал обитания. И та же ложь. Нет, все-таки не так. Мы не стояли на месте все эти годы, мы двигались по спирали развития — развития этой самой лжи.
И сегодня наша жизнь — это торжествующее беззаконие в виде тотальной, всепроникающей коррупции. Чудовищное, непомерное обогащение самых ловких, самых беспринципных, самых бесстыдных — и нищенское существование стариков, честно трудившихся всю свою жизнь. Наши аппетиты выросли. Мы — кто в полной мере вкусив благ мира сего, кто лишь благодаря рекламе по телевизору — теперь хотим очень многого, большего, и в желании добиться этого большего все меньше склонны комплексовать по поводу совести, чести и прочих малоэффективных атавизмов. Ну, разве что еще лозунги поменялись. "Россия, вперед!" — из последнего. С этим тоже странно получается: мы пережили крушение Советского Союза, потом строили "новую Россию", думали, что движемся вперед, но чудесным образом вернулись в прошлое.
Ложь в нашей жизни — как фоновая радиация. Она везде. Он определяет, влияет на наши решения. Мы пытаемся утешить себя тем, что — авось, меня лично этот морок накроет не слишком сильно. Мы надеемся, молимся о том, чтобы нам не попасть в руки кредитных мошенников, чтобы наши родители не стали жертвой "черных риэлторов", чтобы нашим детям не подбросили наркотики сотрудники полиции. И волосы на голове от ужаса самих этих словосочетаний у нас уже не шевелятся. Мы привыкли. И потому не чувствуем уважения ни к себе самим, ни друг ко другу.
Мы все живем так, в одном огромном новом Чернобыле. Но интуитивно мы понимаем, что предел мирного сосуществования с ложью уже где-то совсем рядом, и нам становится просто нечем дышать и нечем жить. Может быть, потому история с корреспондентом "Медузы" Иваном Голуновым вызвала такой огромный резонанс. Хотя это далеко не первый случай, когда журналиста "прессуют" за его работу. А сколько журналистов были убиты? Сколько простых людей пострадали и страдают сегодня от беззакония — тех, за которых некому вступиться, бесправных и беззащитных?
А пока мы пытаемся строить свои собственные убежища, прячась от лжи-радиации кто где. Мой нынешний "бункер", где еще есть что-то настоящее и честное, — это театр "Модерн", место, где мы свободно говорим о том, что считаем важным. Кто-то выбирает исконный путь русского человека — алкоголь, кто-то срывается в наркотический ад, кто-то ищет спасение в работе, в семье, или в книгах, или в соцсетях. Между прочим, волна, поднявшаяся вокруг позорной истории с Голуновым, возникла во многом благодаря соцсетям. Только представьте себе — как выглядела бы наша сегодняшняя действительность, если бы соцсетей не было. Или — зачем представлять, если есть "Чернобыль": посмотрите. И, кому охота вернуться в Советский Союз, — примерьте на себя. Хотя — зачем куда-то возвращаться? Мы никуда не ушли. Вон, "Машину времени" снова запрещают. Снова чувствую себя молодым!
Время, когда мы выглядели в американских фильмах идиотами, алкоголиками в шинелях и шапках-ушанках, прошло. Картина поменялась. Теперь, когда американцы хотят снимать кино про русских, они подходят к этому всерьез. Собираются хорошие режиссеры, сценаристы, актеры, художники, операторы, реквизиторы и создают не фэнтези-клюкву "а ля рюс", а настоящее кино. Теперь нашу жизнь — как мы одевались, что курили, как разговаривали — нам показывают они! Показывают достоверно и точно. Они дарят нам возможность окунуться в атмосферу недавнего прошлого, по которому, между прочим, едва ли не большая часть нынешнего населения страны открыто или втайне ностальгирует.
Допускаю, что HBO не собиралась создавать столь изощренный пропагандистский продукт, и у них получилось не совсем то, что они хотели, а нечто гораздо более серьезное. Такое случается. Но что, если американцы, к которым мы привыкли относиться свысока — "Вот дебилы!.." — выросли, повзрослели и поняли, что скармливать зрителю карикатурных русских гораздо менее эффективно, чем показывать правдивую картину? И незачем бросаться громкими штампами вроде "империи зла", когда есть возможность поднести к современной российской жизни, к нашей истории вот такое зеркало, в котором видно все — и хорошее, и, главное, плохое? И спокойно, не торопясь разворачивать это зеркало — перед нами самими же? Если это так, то они уже победили.
Министр культуры, высказавшись по поводу сериала, посетовал на отдельные ляпы. Уважаемый господин министр, ляп — это наше современное российское кино. И ситуацию не спасают те случайные прорывы, которые случаются вопреки установившимся правилам. То, что сегодня поддерживает Минкульт через Фонд кино, — вот один большой ляп. Это особенно хорошо видно в сравнении с обсуждаемым "Чернобылем".
Сериал уже поставил рекорд популярности. Он принес создателям серьезную прибыль. А это значит, что в будущем нас ждет еще немало по-настоящему хороших фильмов о России. Ну наконец-то. А там, глядишь, отечественные кинопроизводители, привыкшие оглядываться на американский опыт, подтянутся. Возрождение российского кино придет из-за океана?
P.S. Больше полугода назад я написал письмо в Росатом. Рассказал о своей идее поставить спектакль про Чернобыль, воссоздать на сцене судебный процесс над главными обвиняемыми в аварии. По наивности мне казалось, что этот уникальный документ — стенограмму судебных заседаний — просто необходимо пересказать языком современного театра. Предложил развернуть в фойе театра выставку о современной ядерной отрасли, в общем, сделать большой совместный проект. Ответа я не получил. Никакого. А все мы прекрасно знаем, что в подобной ситуации эта тишина значит: "Нам по..."
Ну, что ж. Ответ пришел откуда не ждали — из Америки".
