"Одним из важных следствий (вековой) сверхконцентрации власти и ее доминирования над собственностью является сложившаяся модель коллективного поведения, когда только 12-14% жителей страны готовы существовать более или менее самостоятельно, как можно дальше дистанцируясь от государства. Все остальные в той или иной мере рассчитывают на государственные или большие корпоративные структуры", - пишет экономист, заведующий отделом международных рынков капитала ИМЭМО РАН Яков Миркин в Facebook.
"Однако при этом многие люди, участвующие в таких структурах, на самом деле не верят, что их защитят, - у них сохраняется ощущение очень высоких рисков. Эта модель коллективного поведения отражается во властных, юридических и политических структурах, формируя нынешнюю модель экономики. Попытки создать большие венчурные фонды, генерирующие инновации, в этих условиях не работают.
Изменение модели коллективного поведения, даже имеющей многолетние традиции, возможно, и это подтверждается примерами некоторых стран, в которых случилось "экономическое чудо", например в Южной Корее. Подобные примеры есть в Европе: в начале 1960-х гг. Испания смогла сломать модель коллективного поведения и стала демократической страной, достигшей экономических успехов, начало которым было положено авторитарным лидером (генерал Франко), создавшим правительство молодых технократов.
Способность воспринимать и заимствовать лучшие зарубежные образцы есть и в российском менталитете, и с этой точки зрения ситуация не выглядит безнадежной. Для того чтобы модель изменилась, с "коллективным человеком" в России надо работать. Но в представлении российских политиков это человек, нарушающий законы, выводящий деньги, превращающий рубли в валюту, а не человек творческий, занятый своей семьей, строящий бизнес на долгосрочную перспективу. Подозрительность по отношению к гражданам как субъектам экономической деятельности привела к построению уникальной регулятивной системы, в которой нормально жить нельзя.
Критическая масса людей, готовых действовать самостоятельно, может появиться, но среда должна быть другой: не та, в которой такие люди "пробиваются сквозь асфальт", а та, где они действуют в нормальных условиях конкуренции.
Население России в большинстве своем отрицательно относится к реформам, так как в прошедшие четверть века они ассоциируются в основном с тяготами, издержками и потерями.
В странах, где произошло "экономическое чудо", реформы поддерживались населением потому, что они быстро приводили к улучшению экономического положения людей. Такие реформы направлены на приращение имущества среднего класса, высвобождение малого и среднего бизнеса. В таких случаях в политике начинают доминировать поощрительные меры и идеология экономических акторов переориентируется с коротких горизонтов ("схватить и убежать") на длинные ("передать бизнес по наследству").
С этой точки зрения интересны попытки создать пилотную модель экономики роста в одном из регионов России, хотя здесь имеются объективные ограничения (например, невозможность изменить на региональном уровне федеральное законодательство).
Вложение возможно больших ресурсов в тренд развития свободной, открытой, социальной, рыночной экономики является шансом на то, что доминирующая система не отреагирует на следующий шок, если он случится, еще большими ужесточениями, уводящими нас в административную экономику".
