"Думаю над тем, почему нынешнее российское общество до такой степени инертно и апатично. Как в старой детской сказке, когда сестрицу Аленушку околдовали, она впала в транс и только непрерывно повторяла: "Что воля, что неволя – все одно, все одно". Вот у нас большая часть народонаселения сегодня – такая "Аленушка", и слушать это заунывное повторение, честно говоря, довольно неприятно", - пишет социальный психолог в "Живом журнале".
"А ведь так было не всегда. "В России надо жить долго". Я живу долго, и живо помню, к примеру, конец 80х - начало 90х, когда все было наоборот: в движение пришли даже самые низы общества, общественная энергия била ключом. Цой тогда не зря пел "Перемен требуют наши сердца", это был такой реальный общественный запрос.
В чем же, блин, разница? Сугубые материалисты укажут, понятно, на цену нефти; да, в тот период нефть была в разы ниже, экономика трещала по швам – но это явно не все, что надо; как говорится, "необходимое условие, но не достаточное". Мы это и видим: нефть ведь уже падала до весьма низких величин, однако ничего похожего на общественный подъем в России не возникло.
Что же еще? Состояние умов? Я бы обратил внимание вот на какой факт: тогда, в начале 90-х, в народе – в тех самых широких массах - определенно наличествовал натуральный "зуд предпринимательства".
"Помню, тогда даже ходило такое выражение – "не хочу работать на дядю!" Люди, выпавшие (зачастую невольно – просто в связи с массовыми закрытиями и сокращениями производства) из госэкономики, вовсе не стремились, по опросам, переходить работать к дяде-частнику. Если такое и было, то люди рассматривали это как временную меру, "пошел, чтобы перебиться первое время" или "чтобы поднакопить денег". А потом – и это была реально идея, овладевшая массами, то есть, по Ленину, "ставшая материальной силой", - они собирались завести собственное дельце и стать, наконец, "сами себе хозяевами".
Если у антиноменклатурной революции 1991 года и была идея, то это была именно идея предпринимательства. Если на чем и держался реально весь антикоммунизм 90-х – то опять же на ней".
"Зато "ползучий реванш" начался в нулевых, и продолжается, собственно, по сей день, отвоевывая себе все новые высоты. Красно-православная жижа понемногу заливает страну, превращая ее в болото".
"Социология неуклонно показывает снижение числа тех, кто хотел бы стать предпринимателем, и параллельно в обществе падает престиж собственно профессии бизнесмена. Это в конце 80-х молодые хотели пойти в бизнес или на худой конец в бандиты, а девушки мечтали выйти замуж за бизнесмена или уж на худой конец пойти в валютные проститутки. Сейчас те и другие пределом мечтаний видят – устроиться в "Газпром" или уж на худой конец на госслужбу".
"Отсюда же постепенный отказ общества от идеала свободы. Ведь, по сути, что означает такая глубокая переориентация широких масс населения с наивного "не хочу работать на дядю" на циничное "хочу работать на "Газпром"? Это глубокий надлом. Люди массово отказываются от идеи даже когда-нибудь в будущем не иметь над собою хозяина, это признается неосуществимой блажью – и для себя, и для своих детей".
"Отказ от предпринимательства как от цели – это, собственно, и есть отказ от личной свободы как идеи.
Поэтому даже бунты наших "служивых людей" выглядят так жалко - типа "уберите от нас Собянина и дайте нам какого-нибудь Бобянина", то есть все это по определению не выходит за рамки "дайте нам более лучшего начальника". Пока не возвратится это вот стремление к своему делу - хотя бы в виде мечты – ничего у нас и не изменится".
