"Хорошая советская осень, как вспомнишь, так нахлынет ностальгия... В капусте было хорошо греть руки на промерзшей овощебазе; помню, нас послали, то ли еще старшеклассниками, то ли уже младшекурсниками, на базу куда-то под Солнцево - ноябрь, огромный выстуженный ангар, горы полусгнившей капусты, где каждый кочан был размером с авиационный фугас, и товарный вагон, куда мы должны были все это загрузить. Капуста уже так хорошо прогнила, что грела руки, но я представлял, что где-то на Крайнем Севере все равно с нетерпением ждут этот вагон рахитичные дети, страдающие от авитаминоза, и молча передавал эти кочаны по цепочке", - пишет политолог и преподаватель на своей странице в Facebook.
"Уже позже, холодной осенью 1991го или 1992го, я ходил воровать эту капусту на колхозное поле с невесткой академика Бурденко, у которой снимал дачу на Николиной Горе. Бабушка сидела на миллионах, но вела аскетичный образ жизни, который был генетически прошит в ее советской памяти, ела мойву на пару с кошкой и варила в чанах капусту целыми кочанами, которые воровала на поле.
Однажды она попросила меня помочь, и мы с мешками, на закате, по-партизански пробрались на поле и собирали оставшиеся кочаны, которые были так же огромны и гнилы, как на той овощебазе. В отдалении промышляли тем же самым отдельные жители поселка "Сосны", обслуга одноименного бывшего санатория ЦК КПСС.
Впрочем, такие кочаны можно увидеть и сегодня, посреди цветущего капитализма, в овощном отделе дешевых гипермаркетов. Не далее, как на прошлой неделе, я видел их в звенигородском "Ашане" - такие же огромные, лопнувшие, подмороженные. Рядом с гигантской треснувшей морковью, облепленной комьями земли. Значит, жива еще старая школа и это особое российское умение выращивать овощи, напоминающие артиллерийские боеприпасы времен Второй мировой - может быть, это и есть та самая память предков, что записана теперь в Конституции?"
