В московском культурном центре "Покровские ворота" накануне была представлена книга "Братство ревнителей церковного обновления (группа "32-х" петербургских священников), 1903-1907: Документальная история и культурный контекст".
Автор исследования Юлия Балакшина сделала попытку рассмотреть это церковное движение, объединившее клириков и мирян, болевших за судьбу Церкви, не с политических или социальных позиций, а прежде всего как знаковое духовное явление эпохи, сообщает информационная служба Свято-Филаретовского православно-христианского института (СФИ).
Кружок "32-х" петербургских священников, ревнителей церковного обновления - одно из самых ярких духовных явлений России начала XX столетия. Участники этого движения общались с Сергеем Булгаковым и Николаем Бердяевым, Вячеславом Ивановым и Семеном Франком.
На презентации речь шла о том, что двигало молодыми людьми, стремившимися преодолеть разрыв между церковью и культурной элитой, найти жизненные ответы на духовные запросы эпохи, и в чем сущность церковного обновления и возрождения церковной жизни на началах соборности, к которому они стремились.
"В книге мы видим живые лица людей, которые болели за свою церковь, стремились к тому, чтобы изменить ее положение в обществе, ответить на вопрошания современников, на актуальные вопросы, которые ставила перед церковью сама жизнь", - сказал выступивший на вечере директор Общества любителей церковной истории священник Илья Соловьев.
Многие участники презентации отмечали, что в книге удалось развенчать один из самых устойчивых мифов, связанных с группой "32-х". До сих пор часто путают церковное обновление, которым вдохновлялись участники этого движения, и инспирированный ГПУ обновленческий раскол 1921 года - создание параллельной иерархии, подотчетной советской власти.
Сегодня противники оживления церковной жизни, обновления ее внешних форм в соответствии с духом и смыслом христианской духовной традиции и возрождения в ней начал соборности часто сознательно идут на исторический подлог, смешивая понятия обновленчества и обновления. Священник Илья Соловьев отметил, что из-за этой путаницы в современной церкви существует страх перед самим словом "обновление".
Однако содержание этих явлений было прямо противоположным, "советское обновленчество было движением реакционным по своей сути, потому что, несмотря на все свои эффектные нововведения, оно пыталось реставрировать систему церковно-государственных отношений, которая была преодолена после собора 1917-1918 годов", сказал Илья Соловьев.
Целью обновленчества было не просто восстановить симфонию, но поставить церковь в условия полного подчинения антицерковной власти, считает игумен Иннокентий (Павлов). По его мнению, обновленческий раскол - это "концептуально новый советский проект", предполагавший "сервилизм, которого не знала ни Византия, ни Российская империя, ни вообще история человечества".
Если отличительной чертой обновленчества был сервилизм, то группа "32-х", напротив, стремилась "максимально раскрепостить церковь от диктата государства", подчеркнул заведующий кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии протоиерей Георгий Митрофанов. Однако то, что члены этого движения вдохновлялись идеями славянофильства, по его мнению, делало их несвободными от "очарования другими мировоззренческими химерами, которые ставили церковь в зависимость уже не от православной монархической государственности, а от исторической миссии русского народа, от духовного призвания "святой Руси".
По мнению ректора СФИ священника Георгия Кочеткова, деятельность группы "32-х", напротив, невозможно представить вне их духовной связи с такими "качественными славянофилами", как Николай Аксаков, стоявшими у истоков движения. Стремление к соборности как обретению свободы более глубокой, чем свобода политическая, было основной движущей силой этого духовного сообщества, убежден отец Георгий.
Исследование Юлии Балакшиной и дискуссия по его поводу поставила многие актуальные вопросы. Сводится ли возрождение церковной жизни на началах соборности к созыву поместного собора? Как отмечала и сама автор книги, и другие участники разговора, вначале члены группы "32-х" действительно считали, что проведение собора позволит качественно изменить церковную жизнь. Однако после собора, некоторые решения которого оказались спорными, участники движения постепенно пришли к представлению, что возрождение начал соборности требует обновления самой церковной жизни и отношений между людьми, возвращения к ее евангельским основаниям.
Исследование показало, насколько связаны были между собой лучшие люди страны, которые формировали основу для христианской общественности, отметил редактор книги Максим Дементьев. В частности, в приложении к монографии впервые опубликована переписка одного из лидеров группы "32-х" священника Константина Аггеева с профессором Киевской духовной академии Петром Кудрявцевым - важный источник для изучения церковной, общественной и культурной жизни России начала XX века. Эти письма, хранившиеся в Париже, передал автору исследования главный редактор издательства YMCA-Press Никита Струве.
По словам Георгия Митрофанова, книга Юлии Балакшиной - первая серьезная попытка осмыслить явление группы "32-х" и редкий пример работы, "в которой автор являет не себя, а предмет своего исследования, не равнодушно, но беспристрастно, благодаря чему ему удается воссоздать объективную историческую картину".
Также на презентации выступили первый проректор СФИ Дмитрий Гасак, заведующий кафедрой церковно-исторических дисциплин СФИ Константин Обозный, автор предисловия и научный руководитель исследования старший научный сотрудник Института российской истории РАН Елена Белякова, профессор кафедры русской литературы Российского государственного педагогического университета (РГПУ) им. А. И. Герцена Ольга Евдокимова, ученый секретарь СФИ Александр Копировский и другие. Среди гостей презентации были и родственники участников группы "32-х".