СОРОКИНА: Здравствуйте. Я приветствую всех зрителей программы "Глас народа". Ну, вы, наверное, уже знаете тему сегодняшней нашей программы. Это очередной виток скандала вокруг "Медиа-Моста". Ну, на самом деле, это лобовое столкновение уже на данном этапе "Газпрома" и "Медиа-Моста". Вы знаете, у меня очень тяжелая задача сегодня. Дело в том, что я сама - сотрудник НТВ. И любое мое суждение, и даже любой мой вопрос может быть истолкован как некий разговор в защиту собственных интересов. Ну, могу только пообещать, ничего не могу поделать с этим обстоятельством, могу только пообещать, что я постараюсь вести разговор таким образом, чтобы всем стало максимально ясно все происходящее, все обстоятельства дела. И постараюсь соблюсти равноудаленности от моих собеседников. А их я сейчас и приглашу.
Итак, я приглашаю генерального директора "Газпром-Медиа" Коха Альфреда Рейнгольдовича (здравствуйте) и генерального директора НТВ, члена Совета директоров "Медиа-холдинга". Пожалуйста, Евгений Алексеевич Киселев.
Это наши сегодняшние собеседники. Еще предполагались двое. Еще предполагался господин Лесин, министр печати, но он отказался. И предполагалось еще участие Игоря Малашенко телемостом из Америки. Но, поскольку у нас нет еще одного собеседника, мы решили, что ограничимся этим составом участников.
Итак, если можно, то очень коротко - это общий призыв к вам - очень коротко, пожалуйста, изложите: в чем суть нынешнего конфликта? Пожалуйста, вам слово.
КОХ: Суть нынешнего конфликта проста. Начиная с марта месяца "Медиа-Мост" должен нам 211 млн. долларов. 6 месяцев мы ждали, вели различные переговоры, которые казались нам достаточно успешными. Но дальнейшее поведение, когда "Медиа-Мост" отказался от сделки, дал нам новое предложение в среду, в пятницу мы получили другие предложения, которые отличаются от тех, которые мы получили в среду. Параллельно он выводил активы в Гибралтар. Мы пришли к выводу, что дальнейшие переговоры бессмысленны, нам просто морочат голову, водят нас за нос и всякий раз, когда мы говорим о том, что мы будем обращаться в суд, нам угрожают тем, что поднимут шумиху вокруг "свободы слова". Мы все-таки решились подать в суд. И на сегодняшний день начата судебная процедура. И я думаю, что в суде мы как раз и найдем истину.
СОРОКИНА: Ваша точка зрения, Евгений Алексеевич, что... в чем суть конфликта сегодня?
КИСЕЛЕВ: Понимаете, конфликт на самом деле не имеет никакого отношения к экономическим, финансовым вопросам. Конфликт этот сугубо политический. Что касается долга, который действительно... задолженности, которая действительно существует у "Медиа-Моста" перед "Газпромом", эта задолженность нами признается. Да, мы действительно имеем задолженность в размере 211 млн. долларов. Замечу, эта задолженность была создана искусственно, когда "Газпром", еще до прихода туда Альфреда Рейнгольдовича, фактически заставили отказаться от той сделки, которая намечалась. Причем, именно в конце марта, когда мы получили письмо (это было даже начало апреля), мы получили письмо за подписью господина Дубинина, который является заместителем генерального директора, точнее председателя Правления "Газпрома" по финансовым вопросам, в котором он как раз говорил о готовности "Газпрома" в счет этой задолженности получить от "Медиа-Моста" акции. Однако, под давлением из Кремля, эта сделка была разрушена. Искусственно возникла задолженность в 211 млн. долларов, которой после этого нас стали просто бить, как дубиной.
СОРОКИНА: Спасибо, Евгений Алексеевич. Прежде, чем мы дальше пойдем в нашем разговоре, я хочу заявить тему для так называемого "интерактивного опроса", для того, чтобы участвовали те, кто нас сейчас видит на экранах. Вопрос поставлен так: какова, по-вашему, цель действий, направленных против холдинга "Медиа-Мост"? Взыскание долга - и телефон, по которому звонить. Ликвидация неугодных власти средств массовой информации. Или вы не определились в своей позиции. Все номера отличаются только вот последней цифрой.
Пожалуйста, начинайте голосовать. Начинайте высказывать свое мнение по этому поводу. Все находящиеся здесь в студии, пожалуйста, думайте над этим вопросом. В конце обсуждения мы с вами проголосуем здесь, в зале, тоже.
Итак, есть вот такая вот ситуация. Ну, прежде, чем продолжать, наверное... Да, вот что. Был некий договор. Был некий договор в июле этого года. Этот договор, и на него сейчас постоянно, в том числе, и вы, ссылались, что эти условия должны быть выполнены. Что это за договор? Кто был его инициатором? Пожалуйста.
КОХ: Я хотел бы рассказать, что предшествовало этому договору...
СОРОКИНА: Но только не очень долго.
КОХ: ...и почему мы начали говорить об этом договоре. Дело в том, что если бы то, как сказал Евгений Алексеевич, действительно было в реальности, и господин Дубинин согласился бы на ту сделку, о которой речь шла, мы бы получили дырку от бублика. Дело в том, что в апреле месяце и в мае месяце все активы "Медиа-Моста", за исключением крохотных пакетов акций, были переведены на гибралтарские компании. Таким образом, взять акции "Медиа-Моста" - это означало потерять 211 млн. долларов. Поэтому мы вступили в другую стадию переговоров, когда мы начали говорить: "Господа, что вы делаете? Вы вывели активы, вы обесценили залоги. Мы можем начать скандал по выводу активов. Тогда с нами сели за стол переговоров, стали говорить: "Нет, ребята, не переживайте. Мы вам отдадим акции из наших гибралтарских оффшоров". Вот, собственно, в чем причина, почему мы начали второй раунд переговоров. Когда выяснилось, что стоимость всех компаний "Медиа-Моста" вряд ли превышает 700 млн. долларов...
СОРОКИНА: А кто эту оценку проводил?
КОХ: Эту оценку проводили международные инвесторы, международная компания, которая давно работает на рынке медиа-инвестиций в России, и поэтому мы их наняли как специалистов. Это американская компания.
Серьезных аргументов, почему это стоит больше, мы не услышали ни от кого. Ни от сотрудников "Медиа-Моста" Криса Лино и Андрея Цимайло, ни от кого. Соответственно, все наши независимые консультанты говорят в один голос, что 700 млн. - "красная" цена за все.
Когда выяснилось, что нужно отдавать...
СОРОКИНА: Извините, а ваши оценки, Евгений Алексеевич, как вы считаете, какова стоимость холдинга?
КИСЕЛЕВ: Ну, вы знаете...
СОРОКИНА: Просто цифру скажите.
КИСЕЛЕВ: ...в начале этого года американские инвесторы приобрели 4,5 % НТВ, исходя из... только НТВ - не всего "Медиа-Моста", а только НТВ и ТНТ. Только двух компаний, исходя...
СОРОКИНА: Так, так. И сколько это было?
КИСЕЛЕВ: Они исходили из сопоставимой цифры. Я не хочу сейчас... Потому что речь идет о серьезных отношениях, о состоявшейся сделке. Я не имею права раскрывать конкретную сумму. Но только оценка стоимости тогда, в начале года, НТВ и ТНТ была сопоставима вот с этой цифрой, которую называет Альфред Рейнгольдович.
Я про другое хочу сказать, Светлана, который здесь сидит и который нас смотрит. Не имеет это никакого отношения к экономике. И Альфред Рейнгольдович неделю назад, находясь на переговорах с господином Малашенко, в гостинице "Парк Лейн"... Всю первую половину дня вы там провели в обществе господина Малашенко и господина Цимайло. А господина Лесина представлял его партнер по "Видеоинтернешнл" господин Соболев. Так вот, вы же там, прекрасно знаете, что вы говорили, что все упирается в вопрос политического контроля над НТВ. Ну, разве нет?
СОРОКИНА: Было такое?
КОХ: Я рад, что вы подняли вопрос нашей встречи в среду. Я очень хочу подробно рассказать уважаемым телезрителям и здесь присутствующим, о чем происходила замечательная встреча. Господина Цимайло на этих переговорах не было. Он лечить зубы в Лондон ездил, поэтому не знает, о чем были переговоры. Был один господин Малашенко с вашей стороны. Господин Малашенко сделал страдальческое лицо и сказал, что сделка, по всей видимости, не получается. Я его спросил: "А в чем дело? Почему не получается?". "Вот такое дело, у нас на 25 % в НТВ сидят наши израильские партнеры, которые в свое время нас здорово выручили, и мы хотя юридических обязательств перед ними не имеем, но, тем не менее, мы должны их выкупить". Я говорю: "Ну, и сколько хотят ваши израильские партнеры?". "Наши израильские партнеры хотят 200 млн.". Я говорю: "Ну замечательно. Мы вам платим 300, из них 200 отдайте своим израильским партнерам.". Тогда господин Малашенко еще более страдальческое лицо сделал и сказал, что, по всей видимости, 100 млн. на всю их компанию, включая, господина Гусинского, и так далее, не хватит. Это мало, нам сделка становится невыгодной. Не могли бы вы, то есть "Газпром", заплатить еще 200 млн. вашим... израильским партнерам. Я сказал, что сделка в этих условиях для нас становится абсолютно невыгодной. Еще 200 млн. мы платить не готовы, и задал ему вопрос: "А за 300? Тогда что? Если вы за 300?..". - "Тогда мы будем поднимать скандал и говорить о том, что свобода слова, "кровавая рука" Кремля. Шестое приложение.". "А если 500 - тогда не будете?" "Если 500 - тогда не будем.".
СОРОКИНА: Это не циничная интерпретация? Нет? Альфред Рейнгольдович.
КОХ: Я вам рассказываю реальный разговор. Пускай, господин Малашенко меня опровергнет.
СОРОКИНА: Вот, к сожалению, не сделали телемоста.
КИСЕЛЕВ: Опровергнет господина Коха.
КОХ: Понятное дело.
СОРОКИНА: Ваша версия. Ваша версия, Евгений Алексеевич.
КИСЕЛЕВ: Моя версия?
КОХ: Разговор об израильском фонде...
КИСЕЛЕВ: Причем тут израильские фонды? Это самое вранье про выводы оффшоров?
КОХ: Понятно.
СОРОКИНА: Я хочу свежую струю внести. У Александра Митрофанова, депутата Госдумы, есть свое соображение на этот счет.
МИТРОФАНОВ: Вы знаете, я просто... у меня общее соображение по тому, что сейчас происходит. Я впервые в жизни, наверное, вы все тоже, присутствуем при телеразборке по деньгам. То есть два коммерсанта Женя и Алик собрались и сейчас рассказывают, в какой гостинице.
КИСЕЛЕВ: Леша, я не коммерсант.
МИТРОФАНОВ: Я могу сыграть роль "крыши". Я готов сесть с вами, надеть куртку и сказать: "Мужики! Слушайте меня внимательно!.." Ну, надо как-то, я думаю...
СОРОКИНА: Алексей Валентинович, ну вы признаете, что мы не можем двинуться дальше и рассуждать на какие-то более общие темы, если не разобрались все-таки, где деньги, все-таки - кто кому должен?
МИТРОФАНОВ: Ну, вы знаете, мне кажется, все-таки следует учитывать, что нас смотрят миллионы и сотни, может, десятки миллионов телезрителей (я не хочу преувеличивать) и, наверное, они ждут какого-то значимого разговора. А пока, то, что мы слышим: две организации коммерческие не договорились по "бабкам". Что-то у них проблемы. Ну, может, они пойдут, где-то там договорятся за кулисами, потом выйдут и скажут: "Даем еще 100. Тема закрыта". И мы спокойно пойдем сейчас выпьем, закусим. Тем более сумма хорошая.
СОРОКИНА: Спасибо, Алексей Валентинович. Что вы хотели?.. Почему это неважно.
КИСЕЛЕВ: Да, потому что, если бы год назад НТВ занимало в избирательной кампании другую позицию, пусть бы она была должна 500 млн. кому угодно, пусть лично Волошину, никто бы не поставил об этом вопрос. Ну, это же очевидно всем. И когда говорят, что это коммерческая сделка чистая, ну, в слух об этом могут говорить либо предельно наивные люди и верить в это, либо люди, которые принимают других за таких же наивных людей. Всем все предельно ясно. И это определяется, в частности, и тем, что если бы это была чисто коммерческая сделка, то никаким образом Альберт Кох не мог ставить подпись под гарантиями свободы Гусинского. Ну, какое отношение "Газпром" имеет к тому, сидит Гусинский, не сидит? Это просто доказательство. Кто бы ни составлял 6-е приложение. Раз они это подписывали, то, значит, они брали на себя эти обязательства. И, значит, речь шла именно о политике. То, что ясно всем.
СОРОКИНА: Спасибо. Ваше мнение, Сергей Иваненко, "Яблоко".
ИВАНЕНКО: Я думаю, что проблема долга существует. Но мне сложно сказать, сколько процентов даже вот аудитории, которая здесь присутствует, смогли понять, что сегодня говорил господин Кох. Туда - 300. Сюда - 100. На самом деле, ответ на этот вопрос очень простой. Есть суд. Есть иск одной компании к другой компании. Другая компания с этим не согласна. НТВ, "Медиа-Мост" не согласны. Значит, должен быть суд. Но все понимают, что суд состоится нескоро, а нужно принимать решение сегодня. И собственно общественное внимание к тому, что произошло, вызвало в обществе не задолженность "Медиа-Моста" "Газпрому", а то, что господин Кох подписал (я не знаю, кто составлял), подписал приложение, в котором государство выступает, как вор в законе, проще говоря. Как в "малине". Знаете, вот они говорят, что или мы урегулируем вопрос долга, или, знаете, вот может произойти все, что угодно. Кирпич упадет или... Вот главная тема. Это тема N1.
Тема N2 - это то, что не вчера же началась история. И даже не позавчера. Начиная с января месяца, мы все помним. Сначала арестовали, потом выпустили. Потом происходили еще какие-то события. Обыски. Сначала за оружие Гусинского забрали. Потом выпустили. Ну, по-моему, у нас в стране почти все, даже дети знают, что это политическая акция, которая направлена... Кстати, Березовский. Вот недавно, 7 сентября, сказал то же самое. Что ему говорят: или свобода, или кошелек. Ну, что ему выбирать. Человек всегда, конечно, выбирает свободу.
СОРОКИНА: Спасибо. Я поняла вашу точку зрения. Вы знаете, сегодня, кстати, обратила внимание на реплику одного моего коллеги, который сказал: как повезло, что неугодные средства массовой информации оказались еще и в долгах, какое замечательное совпадение.
Я еще раз напоминаю вопрос для интерактивного голосования. И хочу, чтобы вы обратили внимание на экран и на номера телефонов.
Альфред Рейнгольдович, вот закономерно, действительно встает вопрос. Вся скорость происшествий, все, что связано с событиями вокруг холдинга: вынесение постановлений, аресты, выкуп, закрытие дела - все это с такой скоростью неимоверной происходит, что, действительно, наводит на мысль: участие государства как-то, по-моему, уже не под вопросом?
КОХ: Я не государственный служащий. Я не берусь комментировать.
СОРОКИНА: Не успели заикнуться о судебных исках, уже пришли исполнители. Ну, это все на наших глазах происходит.
КОХ: Нет, секундочку. Ну, обеспечение иска делается на следующий день или в тот же день. Это очевидно. Это же не судебное решение. Это просто обеспечение, чтобы это никуда не пропало до судебного рассмотрения. Это всегда так делается.
Что касается скорости, я напомню вам ( вы немножко забыли), что, когда господина Гусинского арестовали, я в составе других бизнесменов написал обращение Генеральному прокурору, чтобы его выпустили. Поэтому то, что я поставил подпись под 6-ым приложением, где - я еще раз подчеркну тем, кто его не читал - никаких, никто на себя обязательств не брал вообще. Там просто констатация о том, что сделка должна осуществляться без давления, что человек должен подписывать бумаги своей волей. Под такой бумагой подпишется любой. Но почему-то не анализируется другое. Почему-то не анализируется подпись господина Гусинского на этой бумаге. То есть смысл тогда она приобретает, что "я, господин Гусинский, делаю это по своей воле, без всякого давления". Вот это прочитать подпись господина Гусинского под 6-ым приложением. А после этого он утверждает абсолютно обратное. Не надо трактовать бумагу таким образом, как она не написана. Давайте читать то, что в ней написано. Никто там ничего не гарантировал - это раз. Во-вторых, Михаил Юрьевич Лесин подробно объяснил, почему он эту бумагу подписал.
СОРОКИНА: Объяснения такие путанные были.
КОХ: Вот давайте проанализируем так: кому эта бумага была нужна? Мне? Мне она не нужна. Для контракта она... От нее ни холодно, ни жарко. В контракте нет даже ссылок на эту бумагу. Лесину - тем более. Эта бумага была нужна Гусинскому. И больше - никому. И мне странно утверждение господина Малашенко, что юристы "МОСТА" не могли написать такую галиматью. Извиняюсь, а кто же ее тогда писал? Я, что ли?
КИСЕЛЕВ: Господин Лесин Михаил Юрьевич. Хоть вы - не государственный служащий. Но все-таки эти переговоры вы вели под чутким руководством Михаил Юрьевича Лесина. Кстати, подключились вы, Альфред Рейнгольдович к этим переговорам тогда, когда они уже были на завершающей технической стадии. А по началу Михаил Юрьевич действовал отдельно. Вот документ этот привез Лесин из Кремля. Уж кто его там писал - Волошин или кто-то еще - это я не знаю.
СОРОКИНА: А чья была инициатива писать?
КИСЕЛЕВ: Ну, как? Инициатива была обоюдная. Нужно же было зафиксировать гарантии того, что Гусинского опять не посадят в тюрьму. А для нас - я повторяю - эти переговоры, вот по поводу этого контракта, так называемого "соглашения от 20 июля", были переговорами об освобождении заложника. Я напомню еще раз. Об этом говорилось, и я еще раз напомню, что Гусинский за сутки, точнее за полутора суток до подписания документа сделал заявление в присутствии юристов, в котором говорит, что "в настоящее время на меня оказывается давление со стороны официальных лиц Российской Федерации с целью принудить меня к совершению сделки по продаже по заведомо заниженной цене принадлежащих мне акций и долей в холдинге "Медиа-Мост", входящих в него иных компаний. Официальным представителем Российской Федерации, понуждающим меня к совершению сделки, выступает министр Лесин." (Я делаю купюры - просто чтобы короче сказать, а то вы меня... я чувствую, вам не терпится меня прервать, Светлана) Так вот: "считаю необходимым заявить, - пишет Гусинский, что данная сделка совершается мной по принуждению, без моего добровольного согласия. Поэтому любые документы, соглашения и контракты, подписанные мною в ее исполнение, не имеют законной юридической силы и не могут служить основанием для отчуждения принадлежащих мне акций".
А, скажем, присутствующий здесь адвокат Генри Маркович Резник, который был официальным лицом в наших взаимоотношениях с Прокуратурой, может кое-что интересное сейчас рассказать о том, какова была формулировка постановления о прекращении уголовного дела. Дайте ему микрофон.
СОРОКИНА: А это, что секретный документ? Разве не известно было, какова была формулировка?
КИСЕЛЕВ: Генри Маркович как юрист лучше меня расскажет?
СОРОКИНА: Генри Маркович, там, по-моему была формулировка "за отсутствием состава преступления", или я не помню?
РЕЗНИК: Значит, Светлана. Мое положение еще хуже, чем ваше. Вы работаете в НТВ, а я адвокат одной из сторон. То есть веры мне изначально нет, потому что моя беспристрастность под сомнением. Поэтому я решил, что говорить будет язык документов. Я хотел бы просто, чтобы даже посмотрели на эти документы. Вот это официальные бумаги Прокуратуры.
Хронология такая.
18-го Гусинский сделал заявление. Гусинский находится под уголовным преследованием. Гусинский находится под подпиской о невыезде.
19-го числа. 19 июля проводится арест имущества Гусинского. 19-го зам. генерального прокурора, господин Колмагоров, вбрасывает письмо в Думу, где пишет, что Гусинский полностью изобличен в совершении преступления достоверными доказательствами.
20-го числа подписывается вот это соглашение, в котором стоят подписи одного из главных сегодня действующих лиц и министра Лесина.
И дальше, поскольку там обязательства прописаны: прекращение дела, отмена подписки о невыезде, гарантия безопасности - кто может выполнить это? Это может выполнить только Прокуратура. А записано это в договоре фактически между бизнесменами. И как себя ведет Прокуратура? Два дня соответственно ищет господина Лысейко, господина Николаева. И вот 26 июля мы получаем уведомление: "Дело прекращено за отсутствием состава преступления". То есть полностью снимается обвиняется обвинение. Реабилитирующее основание.
Дальше начинается погоня за самим постановлением, поскольку есть право получить постановление. Он едет. Его знакомят с постановлением, но говорят: "Знаете, что, вот, мы познакомили". Он говорит: "Ну, дайте же копию".
СОРОКИНА: Это то, что от руки переписывали?
РЕЗНИК: Послушайте. Да, ему говорят: "Знаете, мы не будем вам постановление выдавать копию, но переписать вы можете". Это буквально через секунду. Дальше 2 ходатайства адвокатов, то, что нам дали - правоустанавливающий документ, постановление окончательное. Ответ Прокуратуры - не дадим копию постановления. Но дело в том, что Михаил Васильевич, он все-таки сказал: "Ну что я буду все постановление переписывать? Я, знаете, ну, если вы уж так не хотите, давайте так: я в шапку выведу. Вот я перепишу, и перепишу затем вот здесь постановляющую часть. А вот самого постановления - вы мне копию снимете. И, так и договорились. И вот эта копия вот этого постановления, которое затем было передано мне, а я отправил его по факсу Владимиру Александровичу Гусинскому. Что здесь, Светлана, написано... Я хочу, чтобы вы вот этот вот абзац прочитали. Прочитайте, пожалуйста.
СОРОКИНА: "В ходе следствия Гусинский осознал неправомерность получения права на чужое имущество, и в этой связи возместил причиненный ущерб переуступив в пользу государства свою долю в уставном капитале ООО "Русское видео" 11 канал. Кроме того, в значительной степени он загладил причиненный интересам государства вред, добровольно передав в порядке компенсации подконтрольному государству юридическому лицу акции предприятия ЗАО "Медиа-Мост".
РЕЗНИК: То есть "Газпрому". Ничего этого... фактически то, что было заложено, вот в этом соглашении. В этом приложении. То есть прокуратура у нас, она отказалась выполнять роль даже "крыши", вот которую предложил Алексей Митрофанов. Она активно участвовала в оказании давления. И вот я хотел бы, чтобы вы просто поставили вопрос (ну, не знаю) перед аудиторией, все-таки принуждение было или не было? Вот это, то, что происходило... Посмотрите все события переговорные, и затем то, что заключено вот в этом приложении, исполняет Генеральная прокуратура.
СОРОКИНА: Поняла вас. Если очень коротко, Алексей, то...
МИТРОФАНОВ: Я поскольку тут попытался сыграть роль "крыши", вот я слушаю это все, у меня возникло такое ощущение. Посмотрите, коммерсант Алик. Как он правильно все сделал. И выпустили человека. И дали уехать. И 300 миллионов еще дали. Под заложника. Хороший заложник - 300 миллионов получил. Его еще выпустили. И уехал на Гибралтар. Все нормально. Они выполнили все. После этого он просто "швыряет". Гусинский предает огласке конфиденциальное соглашение.
СОРОКИНА: Вот у вас вульгарное толкование, Алексей Валентинович.
МИТРОФАНОВ: Нет, ну поскольку мы на "разборке" на коммерческой, я, "извиняйте", буду в духе. То есть он просто "швырнул". "По понятиям", за это серьезно наказывают, между прочим. Серьезно наказывают! Нет, они-то все сделали, выпустили человека, сделали. И дали 300 миллионов. 300 миллионов дали!
СОРОКИНА: Алексей Валентинович, откуда вы все это знаете? Ну, откуда вы все это знаете?
МИТРОФАНОВ: Партийная школа огромная. Огромная партийная школа.
СОРОКИНА: Может быть, теперь ваш коллега?.. Или вы хотите, да?
КИСЕЛЕВ: Очень важный момент. Вот Алексей сказал чистую правду. Дело в том, что сейчас прокуратура и вообще государство живет "по понятиям". Я хотел бы соответственно напомнить, что в международных правовых актах - это Международный пакт о гражданских политических правах, Европейская конвенция о защите прав человека, основных свобод - записано "никто не может быть лишен свободы лишь за то, что он не может выполнить договорные обязательства". Так вот, мы выясняем сейчас, Гусинского, его незаконно арестовали, его незаконно обвинили, что признала сейчас Генеральная прокуратура. Для чего, скажите? Причем, это был не просто незаконный арест. Заведомо незаконный арест. Потому что Гусинский находился под охраной амнистии как орденоносец. Его нельзя было ни на мгновение задержать. Вот в этой ситуации - абсолютно правильно говорит Алексей - решили не по конституции, не по закону, не по праву, а "по понятию". И сейчас Алексей считает, что "по понятиям" государство и должно жить. Это мнение парламентария. Ну, а чего же говорить тогда, простите, о рядовых смертных?
СОРОКИНА: Понятно.
КОХ: У меня такой вопрос. Если мы переходим от разговоров "по понятиям" к разговорам по закону, как вы считаете, в момент, когда "Медиа-Мост" стал должен 211 миллионов долларов, и когда нужно было обращать взыскание на залог, то есть на залог акций "Медиа-Моста", вывод акций из "Медиа-Моста" на гибралтарские оффшоры - это по закону?
КИСЕЛЕВ: Альфред Рейнгольдович, мне не хочется говорить слова, типа "ложь", "вранье". Но вы прекрасно знаете, что никакие активы, ни на какой Гибралтар не выводятся.
КОХ: Я готов доказать вам. Вы тогда не знаете, Евгений Алексеевич, вам тогда тоже не рассказывают ваши товарищи.
СОРОКИНА: А каким образом вы все это выясняете? У вас служба налажена что ли?
КОХ: Если вам интересно?..
КИСЕЛЕВ: Альберт Рейнгольдович, эта ситуация - слово против слова.
КОХ: Да, нет, у меня документы есть.
КИСЕЛЕВ: И я смею уверить, что доверие моему слову, Альфред Рейнгольдович, в силу определенной репутации, которая у вас есть, всяких там приватизационных аукционов, писательских дел...
КОХ: Вот, вот, я ждал этого.
КИСЕЛЕВ: Ну, а что же вы хотите?
КОХ: Да, ничего.
КИСЕЛЕВ: Вы мне врете в лицо.
КОХ: Я вам не вру.
КИСЕЛЕВ: Врете-врете.
СОРОКИНА: Ну, хорошо...
КИСЕЛЕВ: Самое главное, Светлана, Альфред Рейнгольдович все время пытается увести разговор от сути дела. А суть дела - политическая. Альфред Рейнгольдович прекрасно знает.
КОХ: А вы прекрасно знаете о сути дела. А суть дела - экономическая.
КИСЕЛЕВ: Нет, Альфред Рейнгольдович, суть дела - политическая.
КОХ: Нет, экономическая.
КИСЕЛЕВ: Вы прекрасно знаете, что Кремль хочет установить редакционный контроль над НТВ. Это задача, которая поставлена вам. Вы не раз и не два говорили своим партнерам по переговорам с нашей стороны, что вы должны хотя бы на минуту заполучить контрольный пакет...
КОХ: Евгений Алексеевич, вы здесь хозяин, вы можете меня, конечно, перебивать, безусловно. У меня нет никаких шансов здесь выиграть, я понимаю.
СОРОКИНА: Альфред Рейнгольдович, вам дается слово, и вы говорите и доказываете свою точку зрения сколько угодно. Хотела вот что спросить. У меня только вот возникает вопрос, у меня, у самой. Скажите мне, пожалуйста, ну, вот, действительно, ну, вот очень близкие по датам переговоры, заключение вот этого соглашения, моментальное освобождение. Ну, странно, Альфред Рейнгольдович.
КОХ: Да, ничего странного здесь нет. Господи, что тут странного?
СОРОКИНА: Ну что же не странно-то? Почему Лесин тогда? Почему не министр топлива и энергетики?
КОХ: Ну, откуда я знаю, почему Малашенко ходил к Лесину, а не ко мне? Откуда я знаю? Он ходил к Лесину. Почему Малашенко ходил к Лесину? Потому что они, видимо, знакомы. Он почему-то ходил к Лесину со своими проблемами и "нагружал" его. "Вот Володя в тюрьме, вот, Миша, помоги и так далее и так далее".
СОРОКИНА: А почему Малашенко ходил к Лесину.
КИСЕЛЕВ: Потому что Лесин предложил Малашенко начать переговоры о продаже всего бизнеса. Малашенко об этом вчера подробно рассказал в программе "Герой дня".
СОРОКИНА: Это мы слышали.
КИСЕЛЕВ: Знаете, что он сказал: "Вы всех достали". Значит, так, если вы хотите, чтобы Гусинский оказался на свободе, вы должны продать весь бизнес...
КОХ: Да, он уже был на свободе к тому времени.
СОРОКИНА: Ну ничего себе на свободе. Под подпиской о невыезде.
С/Х: Очень, на мой взгляд, важная мысль. Ну мне она кажется очень важной. Сказать, что оценка вот эта пресловутая "Медиа-Моста", она очень сильно зависит, в чьих руках он находится. Потому что вот в руках Гусинского, Малашенко и вот присутствующего здесь господина Киселева, это стоит гораздо больше, чем вот эта сумма, потому что это творческая... Ну вот Малый театр он, например, в руках главного режиссера одно, а в моих руках он - ничего. Это ноль. И в ваших руках - это тоже ноль. И если эта сделка состоится, то он... Да, это будет ничего не стоить. Эта ваша газета "Сегодня", она будет с пустыми страницами. Там ни рекламы не будет...
СОРОКИНА: То есть вы хотите бросить перспективный взгляд на стоимость холдинга?
С/Х: Это условная цена. И на самом деле, на мой взгляд, гораздо дороже вот эти десятки торговых марок. Например, та же передача "Глас народа". Это торговая марка, которая может выходить на любом канале. И даже на видеокассетах ее народ будет смотреть. Люди покупать. И эта торговая марка очень дорого стоит.
И еще я хочу задать вопрос. Мы тут все увлеклись экономическими и политическими делами. А меня вот с точки зрения криминального такого журналиста, интересует вот, пожалуйста, Альфред, расскажите, как вы подрались с Гусинским. Мне это очень интересно.
КОХ: А, замечательная история. Как раз в тему.
СОРОКИНА: То есть вы как-то охотно хотите об этом.
КОХ: Ну, меня спрашивают. История выглядит следующим образом. Собственно Лесин о ней уже рассказывал. Но я расскажу это в той связи, что договор был подписан на самом деле 26 вечером.
СОРОКИНА: Но стоит дата 20-е.
КОХ: Стоит дата 20-е, но подписан был 26 вечером.
СОРОКИНА: Альфред Рейнгольдович, ну прямо не могу говорить.
КОХ: 26-го вечером, когда были окончательно готовы все документы и пресловутое 6-е приложение. Тогда я в присутствии господина Блинова, в сопровождении, явился в офис на Палашевский переулок для подписания. Господин Гусинский подписался в одном месте, только на контракте. Я тогда попросил, а нельзя ли расписаться на каждой странице? Он вскочил, схватил меня за грудки и начал меня трясти и говорить: "Ты что, мне не веришь? Ты что думаешь, я тебя обману?" Я сказал: "Да, я думаю, что ты меня обманешь", - и тоже схватил его за грудки. Мы так постояли минуты примерно полторы и разошлись. Он подписал на каждой странице. Замечу, что это было 26. Через 5 минут после этого он сел в автомобиль, уехал в аэропорт и улетел в Испанию. Он был абсолютно свободен в своих передвижениях. Он получил то самое пресловутое постановление о прекращении за отсутствием состава и т.д. и т.д. Если, утверждает Гусинский, что он подписал договор 20-го, то есть находясь еще под подпиской, еще дело было не закончено, то задается простой вопрос: "А чего я 26-го на Палашевском с ним дрался? По какому поводу?"
СОРОКИНА: А Бог вас знает. Может, вы нашли другой повод какой-то, не знаю.
КОХ: Не было у меня никакого повода, никакого желания туда приходить.
СОРОКИНА: Ну, то есть вы настаиваете на том, что это было, как бы не в принуждении... Вы знаете, я вспоминаю один анекдот. Вы меня извините, просто люблю анекдоты. Анекдот, когда там ГАИшник останавливает машину, там сидит водитель, и у него в салоне лежит труп. И у трупа просто приварен утюг на груди. Он говорит: кто это? Он говорит: я дядю в морг везу. Он говорит: а, почему вот утюг-то приварился. А он говорит: а вот завещание. Все по закону.
КОХ: Я понимаю, что все по закону, что все завещание. А вот я вам расскажу простую историю. Мы так много уделяем внимания этой сделке, что она этого не стоит. Не хотите 300 млн., не надо. В суде разберемся. Не надо. Вы считаете, что под принуждением - замечательно. Не надо. Нет сделки. Вы отказались - замечательно.
КИСЕЛЕВ: Свет, можно я свою версию изложу истории про драку Гусинского и господина Коха?
КОХ: Откуда у вас эта версия, если вы там не были?
КИСЕЛЕВ: Мне рассказывали.
КОХ: А! А я там был. Кому из нас веры больше?
КИСЕЛЕВ: Мне.
КОХ: Почему?
КИСЕЛЕВ: У вас репутация плохая.
КОХ: А у вас, думаете, хорошая.
СОРОКИНА: Да, Евгений Алексеевич. Ваша версия? Как вы ее знаете?
КИСЕЛЕВ: Ну, во-первых, я хочу сказать, что Альфред Рейнгольдович в кабинете Гусинского подписывал соглашение 20-го числа с моем присутствии.
КОХ: А что же я тогда 26-го там делал?
КИСЕЛЕВ: Постыдитесь так говорить.
КОХ: И при вас я дрался, да?
КИСЕЛЕВ: В моем присутствии. Я сидел и глядел, как вы подписывали все страницы. 26-го было техническое переподписание. Там были внесены какие-то поправки.
КОХ: Все-таки было.
КИСЕЛЕВ: Нет, я это не оспариваю. Но документ был подписан 20-го. А что касается драки, просто Альфред Рейнгольдович имел неосторожность так по-хозяйски там пройтись по помещению "Медиа-Моста" на Палашевском и похвалиться, что офис мы получаем в очень хорошем состоянии. Гусинский не выдержал просто. И я думаю, что я бы на его месте тоже бы не выдержал.
СОРОКИНА: Прежде чем пойдем дальше, давайте-ка мы с вами проголосуем вот по какому вопросу - мы, здесь в студии - как, по-вашему, выслушав вот мнения сторон, выслушав все доводы, как, по-вашему, все-таки вот это пресловутое соглашение передачи акций было подписано Гусинским под давлением или как свободное волеизъявление.
БОРИС МАКАРЕНКО, ЦЕНТР ПОЛИТИЧЕСКИХ ТЕХНОЛОГИЙ: Вы знаете, очень правильно поднята тема. НТВ - профессиональная компания. И на него нападают с использованием государственных и силовых ведомств. Оно защищается своими политическими методами в сфере публичной политике, в которой она очень много чего умеет и знает. Но, к сожалению, при этом НТВ вынуждено отходить от своего девиза: "Новости - наша профессия". Господа, все то время, что НТВ занимается вот этим делом, оно не дает нам новостей. Страдает все общество. Все мы, сидящие в студии, все те, кто нас смотрит. Вспомним, что при этом ОРТ со своими "заморочками" разбирается. Вспомним, что ВГТРК занимает здесь тоже не независимую позицию. В итоге от этого спора общество уже понесло ощутимые потери в области доступа к информации. Это одна из основ демократии, так что, господа, ставки в этой игре гораздо выше, чем 200 миллионов долларов.
СОРОКИНА: Вы считаете, что новости НТВ - это не объективная картина?
МАКАРЕНКО: Новости НТВ - это объективная картина. Но НТВ - это сторона в конфликте. Она защищается. И у НТВ как у частной телекомпании, которая ничего не имеет, кроме доступа и авторитета в глазах миллионов телезрителей, - это единственный ресурс, который у нее есть. И когда НТВ занимается защитой своих интересов, она на новости времени себе не оставляет, или оставляет слишком мало. Говорю об этом с прискорбием как человек, который любил и любит НТВ.
СОРОКИНА: Благодарю вас. Что вы можете ответить, Евгений Алексеевич?
КИСЕЛЕВ: Ну, во-первых, я считаю, что когда, скажем, арестовывают по высосанному из пальцу обвинению главу компании, в которую входит НТВ, подробный рассказ о перипетиях этого дела - это новость общенационального масштаба. Когда вот разражается весь этот скандал между НТВ и властью. Не "Газпромом", потому что "Газпром" - это в данном случае организация, за которой стоит власть, за которой стоит Кремль, который любой ценой хочет получить редакционный политический контроль над НТВ и другими средствами массовой информации. Это скандал. Особенно история с приложением. Или, там, протоколом N6. Это скандал в квадрате. Это тоже новость общенационального масштаба. А вот когда государственное телевидение не сообщает ни о нашей пресс-конференции (или так, походя, сообщает, всю содержательную сторону опуская), ни о том, что Горбачев, как председатель общественного совета потребовал встречи с президентом и дал оценку этому приложению N6. Вот об этом почему-то не говорится. Это объективная картина? Это правильно?
СОРОКИНА: Ну, собственно и говорилось о перекосах. Нигде уже не хорошо, да?
МАКАРЕНКО: Я не случайно упомянул ровно тот же ряд событий. Нормальная страна - это страна, где есть несколько телеканалов, и где выпуски новостей похожи один на другой. Вот я сожалею о том, что одна сторона вынуждена защищаться и поэтому событиям уделять столько внимания, что на другие новости времени совсем мало.
КИСЕЛЕВ: Борис, да, нормальная страна - это та страна, где государство не вмешивается в дела частных независимых средств массовых информации.
СОРОКИНА: С этим вы согласны?
МАКАРЕНКО: Совершенно верно. Выпуски новостей похожи один на другой, потому что есть только один журналистский способ - осветить новости объективно. А у нас один канал вынужден, потому что он государственный, эту тему не освещать или освещать выборочно, у другого канала полна голова своих хлопот, а вы защищаетесь. Я вам сочувствую глубоко, и у вас это единственный способ защиты.
КИСЕЛЕВ: Извините, Борис. Но дело не в нас, а дело во власти, которая стала проводить залоговые аукционы по схеме: акции - в обмен на свободу.
МАКАРЕНКО: А вы знаете, Жень, у нас в России своя теория относительности. Везде время и пространство едины, а у нас едины власть и собственность. Формула примерно такая: власть есть собственность, помноженная на Прокуратуру в квадрате.
СОРОКИНА: Прежде, чем мы продолжим разговор, я хотела бы спросить, может быть, мнение юриста, взгляд на проблему, как бы немножко со стороны. Не адвокатский взгляд, а мнение именно юриста. Вот здесь вот присутствует Добровинский Александр Андреевич. Он не принадлежит ни к той, ни к другой стороне. Мне интересен его взгляд на ситуацию вот с этим самым соглашением. У вас возражения какие-то? Отвод кандидатуры? Нет, ничего? Взгляд на проблему. Вот это соглашение, все происходящее, у вас как у юриста вызывает какие-то вопросы? Может быть, вы можете их задать как раз здесь присутствующим.
ДОБРОВИНСКИЙ: Ну, у меня, во-первых, взгляд, насчет давления. Мне кажется, что я не думаю, что на договоре кровь господина Гусинского или засохшие выбитые его мозги. Поэтому говорить о том, что это было подписано под давлением можно абсолютно точно, основываясь на аргументах, о которых говорил мой коллега.
Два вопроса на тему о том, что произошло. Первое - господину Коху. Вы говорите, что активы компании были выведены на Гибралтар. Это были те активы, которые находились у вас в залоге? Если это так, непонятно, или у вас плохие юристы, или было выведено что-то другое. Это первый вопрос. И второй вопрос. Скажите, пожалуйста, а почему вы не обратились в арбитражный суд, а снова пошли в Прокуратуру? Мне это тоже не понятно.
КОХ: Я сейчас объясню. Формально в залоге у "Газпром-Медиа" находится 40 % акций "Медиа-Моста". Тогда, когда мы брали их в залог, тогда примерно по 100 % всех компаний: НТВ, ТНТ, НТВ Плюс, "Эхо Москвы" - от 70 до 100 % принадлежало "Меди-Мосту", это было собственностью "Медиа-Моста". Тогда это были полноценные акции, которые стоили денег, поскольку это была компания, которая, по сути, владела бизнесом. Тогда, когда мы направили в марте месяце письмо с просьбой дать нам предложения по урегулированию задолженности, поскольку она возникла, 211 миллионов долларов, тогда активы дочерних компаний, принадлежащие "Медиа-Мосту", стали перекидываться на гибралтарские оффшоры. И на сегодняшний день - это нам сам "Медиа-Мост" дал информацию, мы акционеры "Медиа-Моста" - на сегодняшний день не более 20 % акций всех дочерних компаний принадлежит "Медиа-Мосту". У меня к вам вопрос, в связи с этим выросла или уменьшилась стоимость залогов? Естественно, она уменьшилась. На мой взгляд, налицо мошенничество и преднамеренное банкротство.
ДОБРОВИНСКИЙ: Это, вообще-то, надо доказать.
КОХ: Будем доказывать.
ДОБРОВИНСКИЙ: Да, но второй вопрос возникает, а почему, тогда Арбитражный суд, а не прокуратура? Вы сильны в прокуратуре, и вы слабы в Арбитражном суде?
КОХ: А потому что мошенничество и преднамеренное банкротство являются нарушениями Гражданского кодекса. Это статьи Уголовного кодекса. Соответственно нужно жаловаться в прокуратуру.
ДОБРОВИНСКИЙ: Нет, ничего не произошло с вашим залогом. Согласитесь. Все, что было уменьшено в дочерних предприятиях, это было уменьшено в других компаниях. Залог, который находится у вас, он остался у вас. Он не тронут. Вы должны...
КОХ: Секундочку. Они специально обесценили его. Они специально сделали его дешевле, чем он стоил, когда мы его брали в залог.
ДОБРОВИНСКИЙ: Бездоказуемо.
КОХ: Почему бездоказуемо?
ДОБРОВИНСКИЙ: Ну, а каким образом?
КОХ: Очень просто. Мы скажем, что это преднамеренное банкротство. Если бы... Вот секундочку, я вам сейчас объясню. Если бы те акции, которые принадлежали "Медиа-Мосту", до сих пор ему принадлежали, мы бы забрали залог и получили удовлетворение на 211 миллионов. Если мы его сейчас забираем...
ДОБРОВИНСКИЙ: Я понимаю, да. Вот смотрите. У нас говорит закон: банкротство. Вы должны начать процедуру банкротства. Все, что произошло за 6 месяцев от начала процедуры банкротства, все те продажи, которые были, вы можете вернуть обратно. Идите в Арбитражный суд, действуйте и возвращайте все обратно
КОХ: Именно так мы и будем поступать.
СОРОКИНА: Так почему не Арбитражный суд, а прокуратура?
КОХ: Нет, мы в Арбитражный тоже обратились. 18 октября - рассмотрение дела.
СОРОКИНА: А прокуратура почему?
КОХ: Прокуратура, потому что мы находим здесь состав уголовного преступления. Вот юрист Блинов...
СОРОКИНА: Что вы хотите? Господин Блинов, адвокат господина Коха
БЛИНОВ: Я являюсь членом Совета директоров "Газпром-Медиа". Мы так и будем действовать. Мы пойдем в арбитраж. Мы выиграем дело. Мы не слабы в арбитраже, поверьте мне. Мы выиграем дело. После этого мы будем банкротить. Это есть нормальный юридический способ, который мы и будем делать. Мы также пошли в общую компетенцию. Можно говорить о наших действиях, о высказываниях Альфреда Рейнгольдовича, но судебные и юридические действия мы делаем, и мы дойдем до того пути, который вы подсказываете Альфреду Рейнгольдовичу. Мы уже по нему идем. И мы придем именно к тому, что вернем все обратно, если это было сделано.
ДОБРОВИНСКИЙ: Пока что мы видим немножко другое. Пока что возбуждено снова уголовное дело.
БЛИНОВ: Я вижу, что подано 2 иска. В рамках одного иска есть обеспечение иска. Второе дело назначено.
ДОБРОВИНСКИЙ: Вообще, не принято, между прочим.
БЛИНОВ: Обеспечение судом общей компетенции идет.
ДОБРОВИНСКИЙ: Арбитраж решения не принял.
БЛИНОВ: Это лишний раз показывает, что власть на суды не давит.
КИСЕЛЕВ: Господа Блинов и Кох, при этом умалчивают о том, что мы готовы передать 25 % всех акций, всех компаний в погашение нашей задолженности. Всех компаний, входящих в "Медиа-Мост". Не "Медиа-Моста", а всех компаний, входящих в "Медиа-Мост".
СОРОКИНА: Почему вас это не устраивает?
КОХ: Я вам объясню. Вот именно поэтому мы не обратились в суды раньше. Потому что нас уверяли, что ничего страшного. Мы на Гибралтар перевели акции, да. Мы вам с гибралтарских компаний отдадим акции. Ничего страшного. И вот Евгений Алексеевич уже несколько дней озвучивает идею - 25 % передадим. Вы видели те предложения, которые прислал нам господин Гусинский?
КИСЕЛЕВ: Конечно, видел.
КОХ: А показать вам, в каком виде это к нам пришло? Вот это вот официальное предложение господина Гусинского. Факсом. Без заголовка. Еле читается. Я вам зачитаю один пункт, который Евгений Алексеевич стыдливо умалчивает. "Газпром-Медиа" находит форму финансовой компенсации "Медиа-Мосту" - потеря прав контролирующего акционера и потеря вынужденной быстрой реализации принадлежащих акций".
КИСЕЛЕВ: Альфред Рейнгольдович, если вам не нравится какой-то пункт в наших предложениях, можно поднять трубку, позвонить, предложить встретиться.
КОХ: А почему бы вам не позвонить? Я ваш все-таки кредитор. А вы должник.
КИСЕЛЕВ: Простите. Но мы направляем вам предложение, а вы вместо того, чтобы на него ответить предпринимаете чисто силовые действия.
МИТРОФАНОВ: У меня к вам, Евгений Алексеевич такой вопрос. Крупный политический. Оставим все эти разборки коммерческие. Компания НТВ вскормлена на государственные или окологосударственные деньги. Она создана благодаря госгарантиям. Гарантиям "Газпрома", имеющего госучастие. Она вскормлена благодаря кредитам "Газпрома". Ну и так далее, и так далее. Правительства Москвы деньги изначально были там и так далее. Ну много, чего было. И все это госденьги. Кредиты Внешэкономбанка и все.
С/Х: Ни одной частной копейки нет в НТВ. Никто не дал, ни один банк.
МИТРОФАНОВ: А вскормлена, да, на государственные деньги. После этого НТВ говорит: государство плохое. Оно нас давит. Ребята, но вы же берете у них деньги, так служите, исполняйте. Это нормальная логика. Вы же ведете себя неправильно. А сейчас они вам говорят: ребята, ну, ведите себя хорошо за эти деньги. - Нет, мы будем вести себя, как хотим. - Тогда деньги давайте сюда. - Нет, а у нас денег нет. Мы не дадим.
Чего вы хотите? Вы либо исполняйте политически, либо платите деньги. Вы же не на деньги дяди Яши из Израиля построили эту компанию. Мне было бы обидно, если бы частные деньги собрали здесь, вложили
СОРОКИНА: Мы поняли вас. Хорошо. Отвечайте Евгений Алексеевич.
КИСЕЛЕВ: Во-первых, телекомпания НТВ создана прежде всего, прежде всего возникла она на деньги группы "МОСТ". Точнее МОСТ-банка. И не только МОСТ-банка. Тогда еще банк "Столичный" принимал в этом участие, потом он вышел из числа учредителей НТВ и банк господина Бойко, "Национальный кредит" он, по-моему, назывался. И вообще, на самом деле любой бизнес создается на привлеченные средства, которые привлекаются или в банках, или за границей, или у частных инвесторов, и под государственные гарантии. Но самое главное, что мы до того, как не произошел кризис, экономический кризис 98-го года в России, мы зарабатывали десятки и сотни миллионов долларов в год на рекламе. И существовали за эти деньги. А вот когда уже экономическое положение в нашей стране стало развиваться под откос, вот тогда пришлось искать привлеченные средства. Мы имеем дело с возмутительной историей государственного рэкета, прямого шантажа. Все эти приложения N6. Вот та история, про которую рассказал Резник и многое-многое другое. Нас все время с вами дурят и пытаются увести вот в эту игру, манипуляцию цифрами.
СОРОКИНА: Господа, я уже всех призываю в цифры не вдаваться, потому что это очень запутывает. Я вот последние произнесу цифры, и на этом, наверное, остановимся. Вот скажите, пожалуйста, ведь действительно была история с этими ОВВЗ. Вы в свое время и в правительстве были, знаете, что это такое - облигации внутреннего валютного займа. У холдинга "Медиа-Мост", насколько я знаю, есть на большую сумму. Там, что-то 400 миллионов, по-моему? Их никуда не принимают как зачет. Даже в "разборках" с какими-то там государственными структурами. Вот, нет. Мертвым грузом. Государство не считает должным выплатить эти деньги. Но когда речь идет о каких-то деньгах, которые с нас взыскать, то соответственно здесь все встают дыбом. Это как?
КОХ: Ну, я в данном случае не могу представлять государство. Я так понимаю, что эти ОВВЗ, они с различным сроком погашения. Сроки погашения этих ОВВЗ еще не подошли. По рыночной стоимости их готовы у вас взять. Вы хотите их, чтобы взяли у вас по номиналу. Это не соответствует коммерческой практике, поэтому, конечно же, никто не возьмет бумагу, по которой выплата наступит через 5 лет, сегодня по ее номинальной стоимости.
(продолжение во второй части)
