Во время Второй мировой войны будущий премьер-министр ЮАР Джон Форстер считался сочувствующим нацистам. Спустя 30 лет его чествовали в Иерусалиме. Объясняется это тем, что Израиль и режим апартеида заключил тайный альянс, закрепленный самым большим дружеским подарком - технологией атомной бомбы, пишет во вторник The Guardian.
Многие израильтяне испытывают смятение от предположения о том, что их страну, поднявшуюся из пепла геноцида и построенную на еврейских идеалах, можно сравнивать с расистским режимом. Однако на протяжении лет многие евреи ЮАР "не только не выступали против системы апартеида, но и процветали под его защитой", хотя одновременно некоторые евреи занимали ведущие позиции в движениях за освобождение, пишет британское издание.
Со временем израильское правительство также сняло возражения против режима, лидеры которого, напоминает газета, в прошлом восхищались Адольфом Гитлером. Спустя три десятилетия после рождения еврейского государства заявленным им принцип "чистоты оружия", под которым подразумевалось моральное превосходство его солдат, тайно принесли в жертву. С тех пор судьба Израиля оказалась тесно переплетенной с Южной Африкой. Более того: "израильский истеблишмент силовых структур полагал, что эти отношения во многом спасли еврейское государство", пишет The Guardian (полный текст на сайте Inopressa.ru).
В 1950-1960-е годы Израиль открыто критиковал апартеид и создавал альянсы с постколониальными африканскими правительствами. Однако после войны Судного дня в 1973 году, начатой Египтом и Сирией, большинство африканских стран разорвало с Израилем отношения, и "правительство в Иерусалиме решило присмотреться к изолированному мировым сообществом режиму Претории". Отношения изменились настолько, что в 1976 году Израиль пригласил нанести государственный визит премьер-министра ЮАР Джона Форстера - бывшего сторонника нацистов и командующего фашистской организации Ossewabrandwag, занимавшей сторону Гитлера.
Израильский премьер-министр Ицхак Рабин назвал южноафриканского диктатора "силой свободы" и умолчал о поддержке Форстером Германии в прошлом, когда тот посещал иерусалимский мемориал "Яд ва-Шем", посвященный шести миллионам евреев, убитых нацистами. На государственном банкете Рабин провозгласил тост за "идеалы, которые объединяют Израиль и ЮАР: надежды на справедливость и мирное сосуществование", отмечает The Guardian.
Форстер, армия которого тогда переходила границу с Анголой, заявил, что Южная Африка и ЮАР стали жертвами врагов западной цивилизации. Спустя несколько месяцев в ежегодном альманахе правительства ЮАР написали, что обе страны столкнулись с одинаковой проблемой: "У Израиля и ЮАР, помимо прочих, есть одно главное сходство: она находится в преимущественно враждебном мире, населенном людьми с темной кожей".
Визит Форстера заложил основы для сотрудничества, которое трансформировало израильско-южноафриканскую ось, сделав страны ведущими разработчиками оружия и влиятельной силой в международной торговле оружием. По словам Алона Лиеля, бывшего израильского посола в Претории в 1980-х годах, израильский генералитет считал, что без отношений с африкандерами (белыми жителями ЮАР) еврейское государство могло бы и не выжить.
"Мы создали военную промышленность Южной Африки, - отмечает Лиель. - Они помогали нам разрабатывать всевозможные технологии, потому что у них было много денег. Когда мы занимались совместными разработками, мы обычно давали ноу-хау, а они давали деньги".
После 1976 года, по словам Лиеля, "начался любовный роман между военными верхушками двух стран и их службами безопасности". В частности, утверждает бывший дипломат, "в Анголе мы были консультантами южноафриканской армии. Там работали израильские офицеры. Связи были очень тесными".
Помимо государственных заводов, производством для ЮАР занимался кибуц Бейт-Альфа, который продавал средства подавления беспорядков городам с чернокожим населением.
Но самый большой секрет был ядерным. Израиль "предоставил ЮАР экспертные оценки и технологии, которые легли в основу разработок ЮАР собственной ядерной бомбы", пишет The Guardian. Тесные отношения с политическим режимом, базирующимся на расистской идеологии, ставили Израиль в щекотливую ситуацию, поэтому это военное сотрудничество держалось в тайне.
Отметим, что Израиль не подписал Договор о ядерном нераспространении и официально не признает, что у него есть бомба. Но, по оценкам аналитиков, в его арсенале насчитывается от 100 до 200 единиц. Сейчас ЮАР не обладает ядерным оружием, однако во времена апартеида правительство создало себе ядерное оружие в количестве 6 боеголовок. В 1991 году ЮАР присоединилась к Договору о нераспространении ядерного оружия в качестве неядерного государства, приняв решение о добровольном ядерном разоружении в одностороннем порядке.
"Все, что я вам рассказываю, было совершенно секретным, - подчеркивает Лиель. - Об этом знали единицы - совсем небольшой круг людей. Однако случилось так, что многие из наших премьер-министров входили в этот круг". Дипломат утверждает, что такие люди, как Шимон Перес и Рабин, определенно знали об этом, поскольку принадлежали к истеблишменту силовых структур. "В ООН мы продолжали повторять: мы против апартеида, так как мы - еврейский народ, который пострадал от Холокоста, и это неприемлемо. Однако наш истеблишмент силовиков продолжал сотрудничество", - говорит Лиель.
Этим же занимались и многие политики. Израильские города нашли города-побратимы в Южной Африке, и Израиль был единственной из стран западной демократии, которая позволила африканскому режиму Бопутатсваны открыть у себя дипмиссию.
К началу 1980-х годов Израиль и ЮАР вторили друг другу, оправдывая господство одного типа людей. Обе страны говорили, что их народы столкнулись с угрозой уничтожения извне - в ЮАР это черные правительства и коммунизм, в Израиле со стороны арабских стран и ислама.
Когда правительство Израиля, в конце концов, стало отдаляться от режима апартеида по причине усиления международного давления на правительство африкандеров, руководство силовиков противодействовало этому. "Когда мы оказались на перепутье, в 1986-1987 годах, и министерство иностранных дел заявило, что мы должны переключиться с белых на черных, аппарат безопасности сказал: "Мы сошли с ума, это самоубийство", - говорит Лиель.
Руководство сил безопасности "утверждало, что у нас не будет военной и авиационной промышленности, пока Южная Африка не станет опять нашим главным клиентом, каким она была в середине 1970-х, что спасло Израиль", говорит Лиель. "Кстати, это, вероятно, действительно так", - утверждает он.
Во время визита Форстера в Иерусалим Шимон Перес был министром обороны, а после этого, в 1980-е, дважды занимал пост премьер-министра, и в этот период Израиль был наиболее близок с правительством апартеида. Перес уклоняется от вопросов о моральной стороне этих отношений с режимом белых расистов. "Я никогда об этом не вспоминаю. Я не могу изменить прошлого, так зачем мне это делать?" - говорит он.
Были ли у него сомнения по поводу поддержки правительства, которое исповедовало принципы, противоположные тем, что защищал Израиль? Перес говорит, что его страна боролась за выживание. "Каждое решение - это не выбор между двумя идеальными вариантами. Решение - это выбор между двумя неидеальными альтернативами. В то время движение чернокожей Африки выступало вместе с Арафатом против нас. По сути, выбора у нас практически не было. Но мы никогда не прекращали осуждать апартеид. Мы никогда с ним не соглашались".
Заместитель генерального директора израильского МИД Гидеон Меир указывает, что, хотя ему неизвестны детали отношений Израиля с правительством апартеида, в их основе, вероятно, лежало одно-единственное соображение безопасности. "Наша главная проблема - безопасность. Нет другой такой страны в мире, само существование которой находится под угрозой. Эта проблема существует с момента создания Израиля и не исчезает по сей день. Все это - последствия геополитики Израиля", - заключил он.
