В Германии предпринимается очередная попытка переучить немцев "считать". Из-за того, что двузначные цифры немцы произносят наоборот, при произношении длинных номеров возникает путаница, заметно усложняющая жизнь. За осуществление нелегкой задачи взялся профессор математики, написавший книгу "Двадцать один" (Zwanzigeins). Все предыдущие попытки немецких ученых и писателей что-либо изменить в этой области за последние 500 лет были задавлены сверху, пишет Die Welt (Полный текст на сайте InoPressa.ru).
Это по-русски 21 читается как "двадцать один". А по-немецки – наоборот: "один и двадцать". Вытекающие из этого проблемы знакомы каждому немцу: неправильно записанные номера телефонов, ошибки в банковских переводах, которых только внутри Германии регистрируется по 7 млрд в год, встречаются там гораздо чаще, чем у многих других народов.
Причина заключается в том, что в век компьютеров немцы все еще произносят многозначные числа столь же запутанным образом, как и их предки, которые считали на бирках. Изменить это хочет объединение Zwanzigeins, которое и ведет просветительскую работу.
"Проблеме, почему мы говорим "один и двадцать", но пишем "двадцать один", уже 500 лет", – говорит председатель объединения из Бохума профессор-математик Лотар Геррицен. Тогда, в 1482 году, в письменном немецком языке стали употребляться арабские цифры, тогда же было рекомендовано читать их слева направо. Как, например, это было сделано в первом немецком учебнике арифметики Якоба Кёбеля.
Причина, по которой Кёбелю не удалось отстоять свою идею, заключалась, в частности, в Мартине Лютере, который смотрел народу в рот и в своем переводе Библии придерживался привычной манеры разговора, которая возникла 4000 лет назад. Тогда, в отсутствие цифр, индогерманцы выцарапывали знаки на бирках: всегда сначала единицы (одна черточка для 1, две – для 2 и так далее) и только затем – десятки (X как символ перекрещенных рук для 10). Поэтому запись IXX читалась как "один и двадцать".
За последние 500 лет писатели и математики постоянно указывали на проблему искаженной передачи чисел. Но все их попытки что-либо предпринять были задавлены сверху. Кстати, на желание перемен, высказываемое объединением Геррицена, верхушка тоже реагирует скорее неприветливо. Как, например, министерство по делам образования и религии Гессена в своем ответе одному из членов объединения: "Уважаемый господин Н.! Мы не считаем, что к названию чисел в немецком (или каком-то другом) языке целесообразно подходить с категориями логики. Все равно число 15 называется по-немецки "пять-десять", а не "десять-пять". Никто не может изменить это по своему усмотрению".
Среди учеников и учителей, Геррицен, у которого недавно вышла книга Zwanzigeins ("Двадцать один"), находит понимание чаще всего. Тем временем по его рекомендации новый порядок произнесения многозначных чисел был введен на уроках в лесной школе Бохума. На недавний доклад Геррицена собралось более 500 учителей и учеников. "Однако пройдет еще не менее 25 лет, чтобы здесь что-то изменилось", – опасается Геррицен.
