Если государство сильное, то это не может быть плохо для бизнеса. Это, пожалуй, то утверждение, с которым согласно большинство экономических и политических партнеров России. Преследование верхушки концерна ЮКОС демонстрирует приверженцам такой точки зрения: государство способно действовать, а под государством здесь понимается путинская "вертикаль власти". Об этом в четверг пишет немецкая газета Frankfurter Rundschau. (Перевод статьи публикует сайт Inopressa.ru)
Во всяком случае, тенденция к усилению государства, похоже, не рассматривается правительствами стран с установившейся демократией как повод выказать свое удивление или хотя бы произнести несколько слов вежливой критики.
Даже атака на фонд Сороса, помещения которого в конце прошлой недели перевернула вверх дном прокуратура, не заставила мировых политиков высказать свое мнение. Фонд Сороса собирался - и собирается - передать свою деятельность по содействию построению гражданского общества организации, учрежденной Михаилом Ходорковским. Однако, по официальной версии, люди в форме забрали акты и документы фонда и опечатали помещения из-за долгов за аренду.
Двойной удар по нелюбимым, к тому же политически ангажированным богачам и по фонду еще не означает крушения того, что в России присутствует демократия. Однако он подтверждает намерение путинского режима управлять, господствовать и, в конце концов, маргинализировать то демократическое, что имеется, вернее, то, что осталось.
Во время рабочего обеда в ходе поездки Путина в Рим на прошлой неделе европейские политики сказали лишь несколько критических слов в его адрес. Авторитарный итальянский премьер Сильвио Берлускони даже громко его похвалил, за что подвергся осуждению: на европейском уровне его слегка пожурили.
Этажом ниже, на уровне отдельных государств, все это вызывает еще меньше интереса - пока канцлеры и премьеры рассматривают Путина как друга и понимают его.
К тому же Путину удается представить себя как незаменимого союзника в борьбе против терроризма. Войну в Чечне он преподносит как составную часть этой борьбы; после 11 сентября едва ли кто на Западе с ним спорит.
Первым пример подал Берлин. После впечатляющей речи Путина в здании Рейхстага и двусторонних переговоров осенью 2001 года канцлер Герхард Шредер подтвердил, что правозащитную тематику следует теперь оценивать немного по-другому.
Тот факт, что президент США прощает своему российскому коллеге даже несогласие с войной в Ираке, связан также с экономическими интересами. Когда глава Кремля тут и там правит тяжелой рукой, он как раз демонстрирует себя сильным и гарантирующим стабильность начальником.
Политическая сила, которая способна на это, также способна защищать иностранные вложения капитала, гарантировать отток прибыли за рубеж, то есть держать бизнес в рамках предсказуемых правил. Если смотреть с этой точки зрения, то правовая неуверенность, которая находит выражение в процессе селекции на "хороших олигархов" и "плохих олигархов" - внутреннее дело России, так же, как и война в Чечне и контроль над СМИ. Вмешательство может навредить бизнесу. Однако невмешательство - тоже.
Это другая возможная точка зрения. Она объясняет, почему не все западные предприниматели и их организации занимают выжидательную позицию. Планы североамериканских концернов о покупке акций компании ЮКОС-Сибнефть пока стоят на месте. Банки, которым должна деньги Россия, начинают беспокоиться, хотя Москва довольно дисциплинированно платит по долгам. Это результаты правовой неуверенности, возникшей после начала дело ЮКОСа.
Другим это не мешает. Россия демонстрирует прочную финансовую базу, промышленное производство приносит даже позитивные "сюрпризы", цитирует газета International herald Tribune одного лондонского эксперта, воспроизводя точку зрения, что сильное государство - это хорошее государство.
