ВЛАДИМИР ВОЛКОВ, обозреватель журнала "Большой Бизнес":
В понедельник Центральный банк в очередной, четвертый с начала этого года, раз снизил процентные ставки, включая ставку рефинансирования, которая опустилась до 11% годовых.
Накануне в пресс-релизе ЦБ объяснил, что дальнейшее смягчение денежной политики стало возможным благодаря замедлению темпов роста инфляции и определенной стабилизации на валютном рынке и продиктовано требованиями текущей макроэкономической ситуации в России, включая рекордное падение объемов промышленного производства на фоне крайне низкой кредитной активности коммерческих банков.
Подобный шаг, надеются в ЦБ, снизит стоимость денег для коммерческих банков, которые, в свою очередь, должны сделать более доступным кредит для конечного заемщика, расшевелив-таки экономическую активность в стране. Однако в том, что это произойдет, есть большие сомнения.
О том, что предыдущая политика ЦБ, до конца прошлого года ограничивавшего предложение денег в экономике с помощью повышения процентных ставок, мягко говоря, парадоксальна и может привести к удушению реального сектора (что, собственно, и происходит, судя по статистике промпроизводства), сказано уже немало. Сменить вектор ЦБ, который все это время не критиковал только ленивый, как известно, решился, лишь убедившись, что ему удается держать инфляцию под контролем. Последнему обстоятельству в немалой степени способствовало улучшение конъюнктуры на мировых рынках сырья и ее следствие – приток капитала и укрепление рубля в первой половине года.
Тем не менее, несмотря на снижение процентных ставок, увеличения объемов кредитования банками за пределами всем известного пула институтов с государственным участием пока так и не произошло. По большому счету в этом нет ничего удивительного. Прежде всего, до сих пор удешевление денег ЦБ (на 2% с начала года) несло в себе более символическое (те самые "сигналы" рынку), нежели практическое значение для экономики: даже с условием сниженной ставки реальный сектор не может себе позволить брать кредиты под процент, который ему предлагают банки.
Но главная проблема в том, что большинство коммерческих банков до сих пор имеет весьма ограниченный доступ к финансированию ЦБ, а иногда не имеет его вовсе, из-за чего вынуждены решать не вопросы кредитования, а проблемы поиска средств на пополнение собственных фондов. Об этом, в частности, свидетельствует рост доходности депозитов, который происходит все последнее время вопреки снижению ставок ЦБ.
В конце июня заместитель генерального директора Агентства по страхованию вкладов (АСВ) Андрей Мельников сообщил, что в первом квартале ставки по рублевым вкладам в 100 крупнейших российских кредитных организациях выросли в среднем на 1,3%, до 14,1%. Как известно, ЦБ уже пользовался полученным прошлой осенью правом по принудительному ограничению процентной ставки по депозитам в ряде коммерческих банков, завышение которых регулятор рассматривает как угрозу устойчивости кредитных организаций, равно как и препятствие для снижения ими ставок по кредитам.
А на прошлой неделе первый зампред ЦБ Алексей Улюкаев рассказал о том, как регулятор будет бороться с банками, завышающими проценты по депозитам. А именно - ограничивая им возможности для финансирования в ЦБ.
Заявление Улюкаева, как известно, последовало сразу после того, как сразу четыре крупных банка – "Росбанк", Банк Москвы, "Уралсиб" и "Альфабанк" – объявили об очередном повышении доходности своих депозитов. Последнее весьма симптоматично, поскольку демонстрирует, что строительством депозитной "пирамиды" (хотя и не в том масштабе) занимаются не только отдельные мелкие банки-маргиналы, но и ведущие игроки, для которых деньги вкладчиков – едва ли не единственный доступный и надежный способ привлечения ликвидности.
Как ни парадоксально, но эти самые вкладчики едва ли сильно выиграют благодаря увеличению доходности депозитов: из-за снижения ставки рефинансирования ЦБ им придется платить 30-процентный налог с дохода по депозиту, процент которого превышает 16% годовых (ставка ЦБ +5%). Рассчитывать на то, что сами банки из-за простого и весьма незначительного снижения ставок усилят кредитование, как видно, не приходится. Особенно, если ЦБ начнет применять к ним санкции, ограничивая и без того скудный доступ к ликвидности.
Если же предположить, что снижение ставки и облегчит доступ коммерческих институтов к ресурсам ЦБ, эффект может оказаться не тем, на который рассчитывают власти: нет никакой гарантии, что, как и прошлой осенью, банки не начнут скупать на полученные рубли валюту, которая снова пошла в рост. И в этом свете, снижение ставки сразу после возобновления мощной девальвации рубля в условиях ухудшающейся конъюнктуры на сырьевых рынках кажется особенно парадоксальным.
Ответ на вопрос, хотят ли власти повторения ситуации в банковском секторе и всей экономике прошлой осени, кажется очевидным. В этой связи, в нынешних условиях (ухудшения конъюнктуры) ЦБ разумнее было бы не совершать ритуальных действий вроде символического снижения ставок, а прежде всего позаботиться об общей устойчивости банковского сектора. А паче - о том, чтобы уже выделенные (весьма немалые) и вновь выделяемые банкам средства доходили до реального сектора (скажем, жестко увязав получение ими денег с возобновлением кредитования, что пока только декларируется), перекрыв любые возможности для их нецелевого использования (спекуляций на валютном рынке).
В противном случае, пользы от последнего решения ЦБ окажется явно меньше, чем вреда.
