В последнее время приходится читать и слышать многочисленные рассуждения о кризисе. При этом далеко не всегда понятно, о чем идет речь. Прежде всего, необходимо различать между собой следующие явления - экономический кризис, финансовый кризис, фондовый кризис, национальный кризис, глобальный кризис и прочие. Для каждого из этих понятий существует классическое общепринятое определение, они не синонимичны друг другу и смешивать их, очевидно, недопустимо.

О национальном экономическом кризисе (рецессия) - уместно говорить, когда на протяжении двух кварталов наблюдаются отрицательные темпы прироста ВВП, а продажи, промышленное производство и доходы населения сокращаются ежемесячно. Если исходить из этих критериев, рецессии нет ни в США, ни в России, ни, тем более, в Китае. Для определения экономического кризиса на глобальном уровне критерии применяются несколько иные, главный из которых - падение годового темпа прироста мирового ВВП ниже двух процентов. Поскольку МВФ прогнозирует на 2008 год 3,5% - рецессией мировая экономика этот год скорее всего не закончит.

В свою очередь, кризис финансовый необходимо разделять на бюджетный, валютный, долговой, фондовый и кредитный кризисы. Говорить сейчас представляется оправданным лишь о нескольких из них. При этом в случае с фондовым кризисом Россия представляет собой исключительный случай. Так, если значение американских фондовых индексов с локальных максимумов в мае этого года упало на 32%, то индекс РТС за это же время рухнул на 74%.

Более того, российский фондовый рынок является неоспоримым лидером падения и в мире, лишь в редкие временные отрезки уступая "пальму первенства" Украине, Болгарии и Ирландии. Цены на нефть, на зависимость российского фондового рынка от которых регулярно указывается, также падают скромнее.

Логично предположить, что инвесторы считают, что российская экономика находится в куда более плачевном состоянии, нежели экономики других стран. Следовательно, кроме общих причин фондового кризиса, в России существует свои, эксклюзивные. В целом они на виду: конфликт в ТНК-BP, дело Мечела, военные столкновения с Грузией, с последующим односторонним признанием независимости Южной Осетии и Абхазии, плюс воинственная риторика российских властей, которые пытаются убедить мировое сообщество в том, что Россия не боится повторения холодной войны.

Но инвесторы страшно боятся войн, недолюбливают разговоры о них и рефлекторно выводят средства из страны, руководство которой придерживается иного мнения. Произошедшее служит этому очередным подтверждением.

Тем не менее, по большому счету, все происходящее должно было оказаться очередной переоценкой инвестиционных средств, не перерастая в болезненные катаклизмы для рядового населения.

Однако реакция денежных властей всего мира в корне изменила эту ситуацию. США, Евросоюз, Россия сейчас тратят миллиарды долларов на поддержку национальных банковских систем, спасая неэффективные, нерациональные компании, которые в противном случае, просто бы исчезли, расплатившись за свои ошибки.

Но если интервенция США в свою экономку происходит в русле традиционного государственного вмешательства, пусть и рискуя вновь окунуть страну во времена Великой Депрессии, то в России все иначе и ощутимо страшнее. Главное различие при этом не столько в стоимости пакетов мер для стабилизации собственной экономики, сколько в том, как эти деньги предполагается использовать.

Российские власти не только выделяют средства в два раза превосходящие в отношении к национальному ВВП американский "План Полсона", но одновременно решают и другую задачу. А именно - предоставляют эксклюзивные средства узкому кругу корпораций и банков, которые имеют особые отношения с властями, либо принадлежат государству. Иными словами кризис используется для перераспределения ресурсов, с целью установления монопольного контроля за экономикой. Это является логичным продолжением того политического курса, который установился в России в последние годы.

Таким образом, катастрофой является кризис рукотворный, создаваемый непосредственно российской властью.